Одержимые блеском. О драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир

Если сказать проще, то уникальная завораживающая красота жемчужин связана с тем, что человеческому глазу кажется красивым. Они светятся благодаря дифракции. Они сверкают благодаря твердой отражающей поверхности. Они сияют, потому что свет проникает через них. Жемчужины достаточно красивы, чтобы вы забыли о том, что смотрите на обмотанного биологическим материалом мертвого паразита.

Напоказ

Жемчуг всегда был редкостью, его сложно было достать, поэтому он всегда означал деньги. Но «Перегрина» значила куда больше. Почему Филипп не одарил свою будущую жену рубином или бриллиантом? Или гигантским изумрудом? Смысл был бы таким же. В конце концов, это была Испанская империя. Но, как оказалось, Испания купалась не только в изумрудах.

Изначально Колумбу пообещали 10 процентов от доходов со всех тех земель, которые он откроет. Но ему не удалось до конца открыть все сокровища, и он оказался в немилости. Потерял Колумб не только свободу, но и свою долю в прибыли. По договору, заключенному им с короной, стандартная «королевская пятая часть», или 20 процентов от всех доходов от Нового Света, отходила прямиком короне.

И это был хороший доход! Из Нового Света привозили такое количество жемчуга, что Америку стали называть «землей жемчуга». Весь шестнадцатый век прославился как «Великий век жемчуга». По мнению кураторов Чикагского музея естественной истории, «вероятно, в период между 1515 и 1545 годом в оборот попало больше жемчуга… чем за любой сравнимый период времени до или после этого»[175]. До появления культивированных жемчужин обе жемчужины, претендующие на название «Перегрина», были бы подарком, достойным королевы.

Жемчуг не терял своей ценности на протяжении всей истории человечества, так как предложение было неустойчивым, и к шестнадцатому веку он практически эксклюзивно ассоциировался с королевской властью. Благодаря уникальным оптическим свойствам в сочетании с загадочным происхождением жемчужины всегда отождествлялись с тайной и сексуальностью, а благодаря белому цвету они всегда считались символом женственности, девственности и христианства. Гигантская жемчужина была великолепным подарком только что коронованной, глубоко верующей католической королеве, девственной невесте тридцати семи лет, несколько неуверенной в своем положении правительницы.

Но это все же не ответ на наш вопрос. В этот период жемчуг в больших количествах поступал из Нового Света, бóльшая часть которого принадлежала Испании. Как и любое кольцо в знак помолвки, «Перегрину» обязательно должны были увидеть другие люди, ну и невесте она должна была доставить удовольствие. Гигантская жемчужина, присланная испанским женихом, стала ясным сигналом Марии и всем остальным в Англии. И говорил этот сигнал не только о католической вере обоих супругов и матримониальных намерениях, и даже не был намеком на девственность Марии почти в сорокалетнем возрасте.

Это было свидетельство богатства, власти и мирового господства.

Поняла Мария тайный смысл подарка или нет, но все остальные в Англии поняли. И это не прибавило популярности ни новой королеве, ни ее будущему супругу в глазах обнищавших местных жителей. Не помогло и то, что после вызывающе безвкусного католического бракосочетания по улицам Лондона проехали двадцать повозок с испанским золотом[176]. Антииспанские настроения при дворе и по всей стране разгорались день ото дня. К счастью, брак оказался очень коротким.

Коротким, но катастрофическим.

Самый неудачный тройственный союз

Мария и Филипп поженились 25 июля 1554 года. Мария была на седьмом небе от счастья. Филиппу не нравилось в Англии все, начиная с погоды и заканчивая людьми. И больше всего отвращения ему внушала молодая жена, хотя по этому поводу он проявил максимум дипломатии. Мария была на одиннадцать лет старше мужа, и с его точки зрения (он был не слишком далек от истины), она была неотесанной, прилипчивой и разочаровала его. Не стоит забывать еще и о том, что английский парламент отказался короновать Филиппа вместе с Марией. Это стало унижением для императора Испании, с которым обошлись как с консортом[177].

Не стоит и говорить о том, что Мария повиновалась любому слову мужа, что еще больше выводило из себя английский двор. Были даже разговоры о том, что она намеревается бросить вызов парламенту и короновать Филиппа[178]. Бурлящее напряжение между короной и двором достигло точки кипения, когда через несколько месяцев после свадьбы Мария объявила себя беременной. Она таковой и выглядела. У нее прекратились месячные, началась лактация. Но беременной Мария не была. После долгих месяцев возбужденного ожидания, подготовки и официального объявления ничего не произошло. Оказалось, что первая из двух беременностей Марии, прежде чем ее погубило то, что вызывало их симптомы (позднее историки пришли к выводу[179], что это была пролактинома), была ложной.