Одержимые наследники. Северная бабочка

Микаэл сидел у бассейна за завтраком в гордом одиночестве и сам себе удивлялся, каким львиным терпением, оказывается, обладает… Скажи ему еще пару месяцев назад, что какая-то глупая взбалмошная девчонка, долбанная танцовщица будет вот так песочить его, точно бы дал в морду… А сейчас впору дать в морду самому себе… Чтобы хотя бы немного протрезветь… Остыть… расслабиться… Она не только мысли его все захватила, он дела из-за нее забросил… Все свободное и несвободное время теперь пытался посвятить ей… Вот только это «посвящение» ей было не нужно… Уже третий день после произошедшего между ними она не то, что к себе не подпускала, она даже почти не отвечала на его вопросы… А он, как дурак, спрашивал… Интересовался… «Оксана, как дела?», «Оксана, как себя чувствуешь?», «Оксана, ты поела?», «Оксана, давай поговорим»… В ответ- тишина, или сухой односложный ответ… Только одно она спрашивала с горячностью и энтузиазмом- когда он ее отпустит? А он и сам не знал, когда… Не хотел отпускать… И так продолжаться тоже уже не могло… Конечно, к своему телу она его тоже не подпускала, а ему хотелось… Как только видел ее женственные изгибы под простыней, тело натягивалось, как струна… А еще ее запах… Казалось, этот запах пропитал весь дом… он преследовал его везде, заставляя думать о его сладкой пленнице круглые сутки… Это превращалось в пытку… Жуткую, изматывающую, ввергающую в ярость…

Она опять проигнорировала его приглашение, не спустилась вниз к завтраку… Все так же лежит, не вставая… Психанул. Осушил залпом апельсиновый сок, приложил к губам салфетку и пошел к ней… Открыл дверь без стука, застав ее врасплох- наконец, она не лежала. Стояла у окна… Укутанная в белую простынь… Такая бледная, такая на вид изможденная… И снова ярость уступила место жалости и чувству вины… Бесило, все это дико бесило… Он никогда не мучился чувством вины столько, сколько за последние дни.

Не спрашивая, подходит к ней, порывисто прижимает к себе, целует в висок, хоть она и пытается активно высвободиться…

–Перестань, Оксана! Я ведь извинился! Правда сожалею! Но надо ведь двигаться дальше… Давай попробуем…-он сам понимал, что звучал жалко, но а что еще остается сказать?

–Попробуем что, Микаэл?-приподняла бровь,– снова трахнешь меня насильно? И почему меня это не удивляет…

–Прекрати!-резко говорит он,– мне надоело это твое поведение! Не маленькая девочка! Пора взрослеть! Иначе тебе нечего делать в мире, куда ты так активно пытаешься попасть…

–Я никуда не пытаюсь попасть, идиот! И не тебе мне говорить о взрослении!!! Или взросление заключается в том, чтобы раздвигать ноги и удовлетворять вот таких вот играющих во взрослых мальчиков папинькиных сынков? Пошел вон!

И башню опять срывает… Сам не догоняет, это от чего – от глупостей, которые вылетают из ее такого манящего рта… Или от ее такого близкого присутствия… Хватает ее за волосы, оттягивает их назад и сам не понимает, как впивается в ее губы… Наверное, он ненавидеть себя будет потом за это, но ничего поделать с собой не может… Притягивает ее к себе еще ближе, буквально вдавливает себя в нее, ощущая мягкость красивого женственного тела… И вот, его руки уже на ней всей, изучают, щупают, тискают… Простынь летит на пол, а она бьется в его руках, как рыба об лед… Он хватается за резинку ее трусов, оттягивает их и видит… кровь…

–У тебя месячные?-немного остывает, выдыхает хрипло…

–Идиот,– пользуясь его замешательством, высвобождается, наконец, отходит подальше от него в сторону, поспешно хватая простынь с пола, – ты изнасиловал меня! У меня не месячные, а кровь от твоего насилия! И все болит! Ненавижу! Ненавижу тебя!

Он привез ее в клинику, буквально за руку затащил в приемную, потому что она и идти не хотела, просто бесчувственно плелась за ним.

–Асмахан уже на месте?-пренебрежительно бросил на рецепшн.

–Да-да, ждет Вас, господин Микаэл, только приехала…-услужливо ответила девчонка.

А Оксана про себя усмехнулась. Она слышала его разговор из машины…

–Асмахан, везу к тебе пациентку. Надо… посмотреть,– как-то зло и… смущенно что ли… Так, как смущаются грозные мужики, когда приходится говорить на темы вне их сферы деятельности, вне зоны комфорта…

–Что значит выходной? Я сказал, чтоб была… Кто? Доктор Амер? Ты сейчас типа так пошутила? Предлагаешь, чтоб ее мужик осматривал? Да мне срать, какой он профессионал. Я тебе сказал, ты посмотришь. Мне ехать двадцать минут. Даю тебе фору, по старой дружбе- усмехается,– кофе возьму по дороге, это еще пять минут. Чтоб была…

Оксана молча качает головой. До ужаса смешно… Чертов маньяк…

Красивая женщина, эта Асмахан. И ее взгляд в сторону Микаэла говорит о том, что между ними что-то было. Это всегда видно, всегда читается… Гребанное извращенство. Притащил изнасилованную собой девушку к своей же любовнице… Аж тошнит от этой мысли…

Осмотр был унизительным. Впервые за долгое время Оксана, привыкшая к обожанию, хоть и подчас граничащему с домогательствами, ощутила себя ничтожным насекомым, словно снова оказалась в лапах Паука…