Одержимые. После

Средство для мытья посуды уже разъело руки. Ее пальцы были белёсыми от щелочи, с характерными продолговатыми линиями, свидетельствовавшими о том, что нежные холеные ручки провели в воде больше, гораздо чем было нужно. Она мыла чашки уже десятый раз. Просто машинально натирала их мыльной губкой снова и снова, смотря, как завороженная, в одну точку за окном. Внутри всё в буквальном смысле клокотало. И, конечно же, вырвалось наружу, стоило только Орхану зайти на кухню.

Он сгреб ее крепкими объятиями, впечатав в себя. Поцелуй в макушку, нежное прикусывание венки на шее…

Не выдержала, выкрутилась из его объятий, чтобы не растаять. Чрезмерно резко, чрезмерно решительно…

–И что это было?-спрашивает он с очевидно считываемой даже по интонации иронией.

–Это ты мне скажи, что это было, Орхан? Кто дал тебе право так поступать со мной?!

–Как поступать, Маду?-его спокойный тон заставляет беситься еще сильнее.

Она оборачивается на него и не может сдержать своего рвущегося наружу гнева, особенно когда видит в ответ веселое, даже забавляющееся выражение лица.– Что из всего произошедшего тебя так вывело? То, что я не позволил тебе разговаривать тет-а- тет с бывшим? То, что обозначил факт своего наличия в твоей жизни как мужчина, а не как подушка из твоей спальни или вернее, вибратор? Или может быть то, что кофе попросил тебя сделать, как подобает женщине?

–Не передергивай,– буркнула она в ответ,– ты прекрасно знаешь, о чем я…

–Вот именно, что знаю. Факт в том, что ты теперь моя женщина, Маду. И со мной эти игрища не пройдут. – снова прижимается, притягивает к себе одним движением, проводит, властно сжимая, по ноге, поднимаясь выше,– когда мы снова встретились и ты разрешила сделать мне так,– его пальцы, пробежавшись по внутренней стороне бедра, резко цепляют край трусиков и проскальзывают внутрь,– я сказал тебе, что с этого момента всё будет по моим правилам. Мои правила в отношении тебя, Маду, это не попытка унизить или подчинить. Это попытка защитить и успокоить… Ты моя женщина. Точка.

Гладит ее, ласкает, а у нее дыхание учащается и сердце вот-вот вырвется из груди.

–Он все-таки мой брат и он мужчина, Мадлен, хоть я и не перевариваю его органически. И у тебя от него двое сыновей. Он имеет право знать, кто рядом с ними и с их матерью, вернее не рядом, а внутри, если мы о тебе.

Сразу два его пальца ныряют внутрь, а ее выгибает, как тетиву лука.

–Прекрати, мальчики могут войти…

–Мальчики играют в новую приставку, которую я им подарил. Расслабься уже… И получай удовольствие. Много удовольствия…

Подхватывает ее, сажает на раковину. На раз расстегивает ширинку, на два – заполняет собой.

Толчок, второй, третий…

–И что…-пытается собрать себя по частям,– поговорили?

–Замолчи, Мадлен,– говорит он сквозь зубы, тут же переходя на стон.

Она обвивает его своими ногами еще плотнее, его движения все более порывисты. Пару минут- и они оба подавляют крики друг друга поцелуями-укусами в губы.

Орхан загребает ее пышные волосы пятерней, откидывая голову назад. Целует в губы. Властно и страстно.

Еще пару толчков- и сладкий взрыв. Она глубоко-глубоко вдыхает его запах. И ей правда спокойно сейчас.

–Подобрела, мегера?-усмехается, сам поправляя ее платье.– Теперь поговорим… Готов ответить на все твои вопросы.

Маду наливает горячий чай себе. С шумом ставит большую чашку на стол, сама плюхается на стул.

– Я считаю, что ты все-таки поспешил…– говорит она, поджимая губы,– Анвар тут же побежит к отцу, а отца надо было подготовить…

– Маду, я сказал, что готов ответить на твои вопросы, а не слушать твое ворчание,– со скрипом отодвигает второй стул напротив,– Ты теперь моя. Я несу за тебя ответственность. И за детей твоих тоже её несу. В конце этой недели мы начнем перевозить твои вещи в мой дом. Съездим сегодня вечером туда, можем с мальчиками, пусть выберут себе по комнате. Надо решить, как обставлять их пространство. Могу вызвать архитектора или спишешься с ними на неделе. С отцом твоим я тоже поговорю в ближайшее время. Я не собираюсь прятаться, как мальчишка.

Она явно ошарашена его прытью. Его напором и…скоростью происходящего.

– Какие мальчики? Какой переезд, Орхан?! Это совершенно исключено. Что я им скажу?

–Не надо ничего говорить. Я уже все сказал. Я вообще- то их дядя… к тому же, прости,– кашлянул он,– как ты себе представляла наш совместный уик- энд? То есть я кем должен был сейчас выступать, когда их к тебе привезли? Твоей комнатной куклой?

Протянул руку к ее лицу, провел собственнически, но нежно костяшками пальцев.

–Ты такая наивная, Маду… как маленькая девочка… Это заводит. И… бесит сильно. О таких вещах стоит хотя бы задумываться заранее… У тебя же все мысли всегда где-то о высоком, в большой политике, на работе. А в жизни ты как была сумасбродной шестнадцатилетней девчонкой-бунтаркой, такой и осталась.

–Я вообще- то рассчитывала, что ты по- тихому ретируешься отсюда, как только они приедут… А ты…

–А я не фокусник, чтобы появляться и исчезать по твоему щелчку. Повторяю, Маду, я сразу обозначал, как будет, когда мы начинали отношения.