Одержимые (сборник)

Он не шевелился. Она снова поднялась, подбежала к столу, снова вернулась, опять наклонилась, прислушалась к его дыханию. Он почувствовал, как его кожи коснулось что-то холодное, острое, – понял, это нож. «Она сейчас ударит», – подумал он. Но он не испугался-ощутил какую-то странную радость, не пошевельнулся, молча ждал смертельного удара, который бы обнажил его сердце. Она коснулась ножом его груди – осторожно, осторожно разрезала, не глубоко, – но кровь сразу брызнула фонтаном. Он слышал ее быстрое дыхание, поднял слегка веки и посмотрел. Ее губы были полуоткрыты – вдруг она бросилась на него. Прижала губы к открытой ране и начала пить-пить его кровь…

Он лежал молча и неподвижно, чувствовал, как кровь приливает к сердцу. Ему казалось, будто она выпьет ее всю – не оставит в нем ни единой капли. Она пила-пила – прошла, казалось, целая вечность…

Наконец она подняла голову. Он увидел, что она вся горела. Ярко сверкали ее щеки в лунном сиянии, маленькие капли пота искрились на лбу. Нежною рукою коснулась она иссякнувшего источника, своего красного нектара, – и быстро поцеловала его. Потом отвернулась и пристально стала смотреть на луну… Ее что-то манило. Шатаясь, она подошла к окну. Встала на стул, ступила ногою на подоконник – вся залитая серебряным светом…

Потом, словно быстро решившись, спрыгнула обратно. Не смотрела по сторонам и скользила по комнате. «Я иду, – шептала она, – иду».

Отворила дверь, вышла из комнаты.

Он продолжал лежать – прислушивался к шагам сомнамбулы, пока они не замерли где-то вдали. Затем встал, оделся.

Он был рад, что она ушла, – он сумеет хотя бы ненадолго заснуть. Надо уйти, уйти поскорее – пока ее нет…

Он вышел в коридор и пошел в свою комнату. Он услышал шаги и спрятался в нишу – показалась черная тень: то была Фрида Гонтрам в глубоком трауре. Она держала в руках свечу, как всегда во время своих ночных хождений. Он увидел бледные черты ее лица, жесткую складку около носа, плотно сжатые губы. Увидел ее испуганный взгляд…

«Она одержимая, – подумал он, – одержимая, как и я».

Одно мгновение хотел было заговорить с нею, посоветоваться – быть может… Но покачал головою: «Нет, нет, все равно ничего не поможет».

Она преграждала путь в его комнату: он решил пойти в библиотеку и лечь там на диване. Тихо сошел по лестнице, открыл тяжелую дверь.

На каменной скамье перед конюшнями сидел старый кучер, он заметил, как тот поманил его. Быстро направился он к нему.

«В чем дело, старик?» – прошептал он. Фройтсгейм не ответил, поднял только руку и показал наверх.

– Что? – спросил он. – Где?

Но потом вдруг увидел. По высокой крыше дома шел стройный нагой мальчик – спокойным, уверенным шагом.

То была Альрауне.

Глаза ее были широко раскрыты, глядели вверх, высоко вверх – на полнолуние.

Он увидел, что губы ее шевелятся, увидел, что она слегка поднимает руку, точно в каком-то страстном могучем желании…

И идет все дальше и дальше. Спускается по карнизу – медленно – шаг за шагом…

Она должна упасть – неминуемо, неизбежно.

Им овладел безумный страх – его губы раскрылись, чтобы крикнуть, предупредить ее…

– Альра…

Но он подавил крик. Предупредить ее, выкрикнуть ее имя – ведь это значило бы убить ее… Она спала, она в безопасности – пока она спит и действует в этом сне. Но если он закричит – если она проснется – она неизбежно должна будет упасть.

Что-то шептало ему: «Кричи, кричи, – кричи – тогда ты спасен. Одно только слово, одно ее имя – Альрауне. На языке у тебя ее жизнь – ее и твоя собственная. Кричи же, кричи».

Он плотно сжал губы, закрыл глаза, судорожно стиснул руки. Он чувствовал: сейчас, сейчас свершится.

Ах, обратно было немыслимо, – он должен был это сделать. Все его мысли слились в одно, сковались в один острый кинжал: «Альрауне…»

Вдруг среди ночи громко, пронзительно, дико, безумно прозвучало: «Альрауне – Альрауне».

Он открыл глаза – посмотрел. Увидел, как наверху она опустила руки, как внезапная дрожь пробежала по ее телу, как она обернулась, взглянула вниз на большую черную фигуру, показавшуюся в окне, – увидел, как Фрида Гонтрам широко раскинула руки – бросилась вниз, – услыхал еще раз ее отчаянный вопль: «Альрауне».

Потом перед ним все смешалось – густой туман заволок его глаза, он услышал только глухой звук падения, за ним другой. И снова вопль – но только один.

Старый кучер взял его за руку и повлек за собой. Он зашатался, едва не упал-вскочил, быстро побежал через двор к дому…

Бросился на колени перед нею – обвил ее тело своими руками. Кровь, много крови окрасило ее короткие локоны…

Он приложил ухо к ее сердцу, услыхал слабое биение. «Она еще жива, – прошептал он, – о, она еще жива», – и поцеловал ее бледный лоб.

Он посмотрел в ту сторону, где старый кучер суетился возле Фриды Гонтрам. Заметил, как тот покачал головою и тяжело поднялся на ноги. «Она сломала себе позвоночник», – услышал он.

Что ему за дело? Альрауне жива – жива.

– Пойдем, старик, – закричал он, – внесем ее в дом.

Он приподнял слегка ее плечи – она открыла глаза.

Но не узнала его. «Я иду, – прошептала она, – иду…»

Ее голова откинулась…