Одержимые войной. Доля

У Тани не было комплекса нелюдимости, свойственного многим одиноким девушкам, перешагнувшим определённый возраст. Размеренная жизнь провинциального города, где все обо всех знали, располагала к тому, чтобы новые контакты давались легко и быстро становились предметом внимания окружающих. Обычно то были невинные забавы развлекающейся молодёжи. С началом перестройки всё чаще эти забавы стали приобретать агрессивный оттенок. Когда в 1989 году в городе произошло громкое убийство молодой девушки на почве ревности, на суд сбежалась чуть ли не половина жителей. Люди требовали не только приговорить убийцу к самому суровому наказанию, но и ратовали за прекращение деятельности видеосалонов, в коих увидели рассадник нравственного разложения молодёжи. Какая, в действительности, связь между скандальным показом в видеосалонах города целой серии эротических фильмов, каких дотоле советская молодёжь никогда не видывала, и печальным событием, никто толком сказать не мог. Но, так или иначе, а два года в городке было тихо, и видеосалоны все до единого по распоряжению председателя исполкома закрыли. В декабре 1991-го, под Новый год они вновь начали открываться. Более того, поговаривали, в некоторых во время вечерних сеансов можно из-под полы приобрести «травку». А с весны следующего года, точно в знак создания новой страны на обломках распавшейся прежней, город прямо-таки покрылся целой сетью развлекательных заведений. Кроме дюжины новых видеосалонов, появились ларьки видеопроката, ночные бары с дискотеками, где выступали полуобнажённые девицы, залы игровых автоматов и даже настоящее казино с громким названием «Лас Вегас». Практически всё население от тринадцати до сорока лет единой волной устремилось к этим «островкам Запада», проводя там досуг, а потом и время, что следовало бы считать рабочим. Впрочем, только следовало бы, ибо одновременно с ростом количества увеселительных заведений неуклонно сокращалось число рабочих мест на предприятиях и в учреждениях. Близился черёд и Татьяне пополнить ряды безработных. Она уже почти не надеялась добиться правды. Телефонный звонок – ещё одна капля в скорбной чаше. То, что «новой России» в провинциальной глубинке археолог никому не нужен, ясно давно. Лучшее, на что она сможет рассчитывать, – место учителя истории в средней школе. Но удастся ли найти такое, тоже вопрос. В маленьком городе, где все про всех всё знают, наверняка уже ходит слух о «скандалистке-правдоискательнице», устроившей сцену прямо в комитете по управлению городским имуществом. В школах недобор детей, кое-где сократили штаты. Неужто придётся идти на рыночную площадь к десяткам таких же брошенных государством женщин и мужчин с высшим образованием, с учёными степенями, торговать турецким трикотажем? Эту немудрёную работёнку за пять процентов от выручки можно найти. Раз в год «челночить» за дешёвыми шмотками в южную страну, куда въезд без визы. Неужто и её не минет сия горькая чаша?

С такими мыслями, наскакивающими одна на другую, не дав дотечь до логической точки, входила Таня в кафе парка культуры.

– Здравствуй, Таня, – протягивая букет цветов, произнёс молодой человек, и вновь Тане почудилось, что где-то она его видела.

– Спасибо, – поблагодарила она, принимая цветы и откладывая букет в сторону, на краешек стола. – Давайте к делу. Кто вы?

– Да-а! Брата вспоминаешь? – вместо ответа проговорил незнакомец, в упор её разглядывая. – А ты похорошела. Есть кто-нибудь?

– Постойте-постойте, – протянула Татьяна, – это… это… Ты? – Таня сощурилась, и молниеносная догадка озарила её сознание. Она почувствовала, как земля медленно уплывает из-под ног. Спрятанное в глубоких тайниках памяти, что, приоткрываясь, играют с людьми злые шутки, в долю секунды промелькнуло чередой бессвязных образов: Гриша, брат, мама, горевестники – неприятный офицер и крепко сбитый солдатик, отец с новой женой – родной тёткой, их дочурка, профессор Агамирзян, несчастный директор музея, безвинно пострадавший за верность делу. И рядом – статный седовласый старец, опирающийся на посох и внимательно глядящий на неё из-под нависших белых бровей ясными лазоревыми глазами. Рома вернул её в реальность.

– Я самый! Не забыла, как зовут? Присаживайся.

– Не забыла. Роман. Фамилию не помню, кажется, Перов, – вполголоса пробормотала Таня, не чуя ног усаживаясь на заботливо отодвинутый стулик.

– Перов, так Перов! Выпьем что-нибудь?

– Зачем приехал? Где пропадал? Между прочим, я тебя не приглашала. И не ждала. Конечно, хорошо, что кто-то объявляется моим доброжелателем. Но я не знаю, нуждаюсь ли я в подобных.

– Много вопросов сразу. Давай по порядку. Итак, выпьешь?

– Смотря что.

– Официант! – позвал Роман. – Теперь по порядку. Я бы приехал раньше, да пришлось семилетку у Хозяина погостить.

– Сидел, что ли?

– Стоял. Только откинулся.

– Не люблю фени [79] . Ладно. Что за предложение?

– Ого! Серьёзная девушка! Сразу быка за рога…