Одержимые войной. Доля

– Весьма ценная реликвия древней Индии незаконно перекочует в руки моего «испытуемого». Насколько я понимаю, за реликвией охотятся и афганские талибы, и наши коллеги аж из четырёх управлений. И вы проявляете интерес. Меня, в общем-то, не интересуют всякие материальные объекты. Как вы знаете, мой интерес несколько иного рода. Но я готов оказать вам услугу, потому что меня интересует сам «объект». А то, что представится возможность, наконец, встретиться и с его отцом, о котором многое известно, но всё как-то не доводилось познакомиться, делает для меня ситуацию ещё привлекательней. Так вот, Валентин Давыдович, я и подумал, с чего бы вам проявлять интерес к такой безделице, за какой охотятся другие? Она явно не в поле ваших интересов! Вы же, насколько я помню, занимаетесь психотроникой.

Целебровский напряжённо улыбнулся, пытаясь разрешить загадку: не водит ли ушлый профессор опять его за нос? Решив, что всё же нет, не водит, он вздохнул, отпил большой глоток кофе и промолвил:

– Что ж, резонный вопрос. Но, если вы не в курсе, я готов вам пояснить, – начал развивать виток за витком самозабвенного вранья и чепухи Целебровский. – В древней Индии существовало довольно развитое искусство управления людьми. В тайных школах йоги практиковались самые разные вещи такого рода, которые нас, как вы понимаете, интересуют. Есть вполне определённый интерес и к реликвии, могущей иметь отношение к этим практикам, и к самому Александру Долину как очевидцу некоторых, скажем так, событий, имевших место в посещавшихся им монастырях. Полагаю, многим секретам этот геолог обучен, и это представляет интерес. Вашего «испытуемого» я бы и так передал вам с рук на руки, после одной только беседы с ним.

– Вот именно, коллега! – воздел указательный палец Беллерман. – Вы проведёте одну только беседу, а мне потом нужно будет полгода работать всей командой на устранение последствий вашего контакта. Вы меня простите, но ваши методы массового воздействия слишком грубы для такого тонкого дела, как индивидуальная психология. Не лучше ли, всё же, заниматься телевидением, газетами, торговыми пирамидами, тоталитарными сектами? По-моему, вы путаете границы.

Целебровский, окончательно успокоившись, видя, что Беллерман нисколько не в курсе главного интересующего его звена всей операции, кивнул головой, изображая согласие, и приговорил:

– Ну, извините, коллега! Если я чего не понимаю в ваших играх, то я не стану, поверьте мне, ни в коем случае не стану нарочно вам вредить. Если вы считаете, что разговор со мной на интересующие только меня темы может повредить вашей генеральной линии, я готов пожертвовать этим разговором ради вас.

– Хорошо, – коротко подвёл черту Владислав Янович, – скажите, кто конкретно из ваших людей курирует предстоящую втречу?

– Вы хотите, чтобы я раскрыл перед вами карты? – улыбнулся Целебровский, внутренне торжествуя. Да, он поторгуется для виду, а потом с чистой душой сдаст ему фамилии Лебезянского и его людей, даже если это будет означать для них прямую угрозу их жизни сразу по окончании этой операции. Главный свой секрет – Чёрную Книгу – он утаил. Пускай Беллерман думает про древнеиндийскую ерунду! К слову сказать, и Лебезянский не посвящён до конца в то, что именно должен заполучить от «объекта». Долина-младшего пасут опытные оперативники. Каждый шаг под контролем. Долин-старший вычислен, не сегодня-завтра ему тоже сядут «на хвост». «Опер», что будет свидетелем и участником изъятия реликвии, сдав её лично Целебровскому, после этого не проживёт и часа. Свидетелей всё равно не будет! Даже Долины могут оказаться лишними, и никакой профессиональный интерес соседнего подразделения к своим «испытуемым» не остановит Целебровского! Если только возникнет подозрение, что артефакт может быть рассекречен, механизм ликвидации будет запущен немедленно. Впрочем, пока это лишь отдалённые планы.

Глава 27. Осаждённый дух