Одержимые войной. Доля

– Это всё чепуха. Я про то, что там написано. «Огонёк» – орган партийный, и не просто партийный, а представляющий интересы группы в партруководстве, ведущей страну путём серьёзных преобразований. К тому, что пишут в этом журнале, отнеситесь как к провокации. Есть такой метод лечения. Он так и называется. У больного, страдающего навязчивой фобией, провоцируется её появление. Но строго контролируется и, кроме того, источник фобии слегка препарирован, из него устранена реально угрожающая компонента. Путём цепочки несложных манипуляций угроза обращается в фарс. Пациент смеётся над тем, чего раньше боялся. Это просто. Вся эта команда занимается тем же – провоцирует, только не одного пациента, а целое больное общество. Не могу назвать это идеальным путём к выздоровлению, но это весьма эффективно, а главное, быстро.

– Странно говорите. По-вашему, получается, что во главе страны стоят этакие монстры в белых халатах, которые…

– Что же, я тоже монстр в белом халате?

– Вы ж не лечите целую страну.

– Резонно. Но позвольте полюбопытствовать, любезный Дмитрий Павлович, а какая разница? Вопрос, так сказать, чисто количественный. Я работал главврачом клиники в две тысячи душ. Заметьте: больных душ. И отвечал за то, каким будет их путь к выздоровлению?

– И удалось вылечить хоть относительное большинство? – сказал – и сам не обратил внимания на то, что сказал, Локтев. Владислав же Янович обратил – бросил быстрый взгляд, но оставил вопрос без ответа:

– Мы понимаем: болезней нет, есть остановки в развитии. Если это справедливо для отдельного человека, то и для общества в целом. Ваша беда в том же. Вы устали от навалившихся в последнее время перемен и связанных с ними вопросов и решили остановиться, и, как только произошла остановка, начались внутренние проблемы, которые иной невежда в белом халате может счесть, пожалуй, и за болезнь. Вы же не хотите, чтобы такое произошло?

– Не понимаю вас, – жёстко отозвался Локтев, а у самого по спине поползли мурашки. Ещё не до конца прояснив смысл слов доктора, он почувствовал таящуюся в них угрозу – то ли для себя лично, то ли для своего дела. «Дело… Дело… А что есть моё дело? Зарабатывание денег? Строительство пирамиды власти, на вершине которой я сам? Ради чего несколько лет назад всё это началось? Ну, работает эта система. Уже не может ни остановиться, ни даже рухнуть. Пожалуй, не может. Слишком прочно всё спаяно и закручено. Есть горизонтальные связи, вертикальные, обратные. Механизм из сотен людей работает, как часы. Давно запущен, и остановить его нельзя. А зачем? Какова цель бесконечного коловращения? Тоже мне, вечный двигатель!»

– Так-так-так, дорогой мой! – словно издалека донёсся до Локтева голос. Он очнулся и увидел, что доктор, стоя в дальнем углу, пристально разглядывает его со странным выражением лица. – А вы всё-таки переутомились. Пройти Афган и так переживать мелочи жизни типа перестройки! Настоятельно рекомендую взять недельку-другую отпуска и – в пансионат. Небольшой курс укрепления нервной системы, аутотренинг, психокоррекция. И всё такое… Абсолютно ни к чему не обязывающие мероприятия! А то до беды недалеко.

– До какой беды? – прошелестел Локтев, чувствуя, что вдруг начинает кружиться голова.

– Нельзя так над собой издеваться. Когда вы в последний раз по-настоящему отдыхали?

– Не помню.

– Вот и всё! Без разговоров! В пансионат немедленно. Он хоть и называется клиникой, но на самом деле настоящий пансионат. Я вам подготовлю местечко, и в марте…

– Не могу. Пленум! В апреле тоже не получится. Там пойдут встречи с ветеранами, спартакиада, другие дела. Давайте позже.

– Ну что же мы? Будем полгода тянуть? Потом только в августе возможность будет. В середине.

– Это тоже плохо. В подшефной школе будет работать комиссия из гороно. Базовый проект! Надо показать верность методики. Мы второй год обкатываем её на этой школе, и…

– Послушайте, Дмитрий Павлович! Вы что, один во всём фонде? Что, нет ответственного за работу с подростками? Нет куратора школы? Есть Лисицын, Галушкина, Чукина, Кийко, наконец. Есть правление, замы. Хватит, и не спорьте, любое дело не стоит того, чтоб на него последнее здоровье класть. Впереди ждут дела много большие…

– Нельзя ли в начале сентября?

– Вот, что, любезный. Мне кажется, в середине августа никакой проверки из гороно не будет.

– Как это? Учебный год на носу! Как раз единственное время, чтобы придти и посмотреть.

– Поверьте старому прожжённому волку. Не будет. У меня чутье, считайте, интуиция. Что-то точно произойдет. Смело оставляйте хозяйство на помощников, и милости просим ко мне. Вот так-то! И никаких возражений. А то и впрямь будут затруднения. Я-то вас хорошо знаю. А кто не знает, ещё усомнится, что вы здоровы. Я понятно говорю?

– Кажется, да, – мрачно ответил Локтев и снова углубился в свои мысли. Странно, пришёл на беседу с Беллерманом – и никак не может на ней, как раз, и сосредоточиться.