Одержимый

Даран согласно кивнул и тут же настороженно замер, прислушиваясь к приближающемуся конскому топоту. Небольшой отряд шёл галопом, и ничего хорошего это не сулило.

— К оружию! — скомандовал капитан, разворачивая коня к своим.

Кречеты сбились в шеренгу, уставив пики в сторону вероятной опасности. Лауру с Мией и Иветтой убрали за спины.

И лишь Стриж, как идиот, остался торчать на обочине дороги.

«Да что же ты за неудобь такой», — горестно вздохнула Белочка.

«Вот какой есть!», — огрызнулся Стриж, прячась за телегу.

Из-за поворота вылетел десяток императорских гвардейцев на взмыленных лошадях. При виде побоища они осадили коней и замерли, изучая ощетинившийся пиками строй.

— Назовите себя! — приказал офицер гвардейцев.

— Капитан Даран, командир стражи её сиятельства графини Лауры! — отозвался Даран, выехав вперёд с поднятым забралом.

— Почётный лейтенант, — гвардеец бросил клинок в ножны. — Рад вас видеть.

Это послужило сигналом отбоя. И Кречеты, и гвардейцы заметно расслабились.

— Что случилось, корнет? — спросила Иветта, выезжая из-за спин Кречетов.

— Беда, госпожа Золотой Коготь, — гвардеец вскинул кулак к груди, приветствуя магичку. — Его высочество Зартан подло убит виконтом Вильгельмом. Императорский дар его сиятельству графу Лабберту, главе Горностаев, похищен.

— Ну, вот мы и узнали, откуда у этого мелкого хорька такая ценность, — бесцеремонно встрял Риган, игнорируя возмущенные взгляды Дарана и Иветты.

Золотой Коготь, убедившись в бесперспективности требовать от Ригана соблюдать этикет, указала на труп виконта:

— Правосудие свершилось. Виконт Вильгельм пытался ограбить караван Кречетов и был убит. Можете забирать его труп. И передайте его сиятельству графу Лабберту, что за действия его сына будет отвечать он лично.

Иветта обернулась к Лауре:

— Графиня, вы будете требовать императорского правосудия?

— Разумеется, — Лаура подъехала к магичке. — На моих людей напали, покушались на имущество клана, да ещё и на землях, где император гарантирует безопасность. Я, графиня Лаура из рода Кречетов, прошу вас, Золотой Коготь Иветта из рода Тигров, передать императору мою нижайшую просьбу о правосудии.

— Я передам ваше прошение, — церемонно наклонила голову Иветта. — Корнет, вам всё понятно?

— Так точно! — молодцевато отозвался тот.

По его довольному лицу Стриж понял, что у Горностаев серьёзные проблемы.

Глава 16

Имение «дядюшки Ригана» в плане архитектуры походило на замок покойного ныне виконта Вильгельма. Такие же мощные стены, башни по углам и над воротами, донжон, полоса безопасности со скошенной травой. Только по размерам — раза эдак в три больше.

А вот движение здесь было куда интенсивней. К воротам тянулись телеги, груженные древесным углем, съестными припасами, чем-то угловатым, накрытым мешковиной.

О причинах такого оживления гадать не приходилось — над стеной поднимались столбы дыма, указывая на некое производство.

«Свечной заводик, — хихикнула Белочка. — Как у отца Фёдора».

«Ты и „Двенадцать стульев“ прочитала?» — удивился Лёха.

«Посмотрела, — уточнил демон. — Оба варианта. И „Золотой телёнок“ тоже».

Стриж хмыкнул и бросил быстрый взгляд на ехавшую впереди Мию. Хотелось подъехать, к ней, поговорить, поделиться новостями, прижать к себе и поцеловать, а потом наверстать упущенное за время разлуки… Увы, вряд ли удастся скоро воплотить эти мечты.

Сейчас он носит чужое лицо и меньше всего нужны слухи о том, что господин дознаватель водит шашни с полуухой телохранительницей графини. Особенно интересно получится, если ему, Стрижу, об этом расскажут когда он вернёт родной облик. Не объяснять же, что его подружка изменяла с ним же самим?

Потому всё, что оставалось Лёхе — время от времени бросать незаметные взгляды на Мию.

«Штирлиц, — захихикала Белочка. — Прям встреча в кафе!»

«Заткнись, Белочка!» — рыкнул Лёха.

Мерзкий смешок дал понять, что угроза не возымела абсолютно никакого эффекта.

Кавалькада прогрохотала по подъёмному мосту и въехала во двор имения. Оглядевшись, Стриж понял, что Риган — в прямом смысле оружейный барон.

Дым шёл из труб мощных каменных построек, где, как он понял, находились производственные цеха. Повсюду сновали рабочие, волокущие детали доспехов, клинки, ящики с копейными наконечниками, арбалетные дуги, связки готовых болтов и алебарды всевозможных типов. Земля периодически содрогалась от ударов чего-то тяжелого, вроде штамповочного пресса, пугая непривычных к этому новоприбывших лошадей.

Но что удивило Лёху больше всего — тишина. Из цехов не доносилось ни звука, хотя по идее грохот должен был стоять неумолчный. Шумели лишь суетящиеся вокруг люди, громыхающие про брустчатке колёса телег да животные и птицы, пригнанные на заклание кухонным богам.

Стриж невольно вспомнил серебро, что как пластилин мяла между пальцами хрупкая девчонка, и тесную каморку на складе. Плетение тишины. То, что когда-то пришлось применить для похищения и дознания, тут использовали в совершенно мирных целях — звукоизоляции.