Одержимый

Место у меня тихое, работа кабинетная, нёс службу спокойно. Сам ведь хотел такую службу. С интересом за всем следил, но в тиши, не на передовой, так что я всем был доволен. Юнги за время боёв заматерели, опытными оперативниками стали. Неплохо всё шло. Командование обороной принял генерал Кондратьев. Стесселя сняли, тот много странных приказов отдавал, вот и сняли. Бои в окружении, при блокаде, – дело серьёзно, но не безынтересное. Я за всем наблюдал, вёл записи с коптера, было очень занимательное. Кстати, многие вспоминали, как я удачно действовал, пока был командиром боевого корабля. Вспоминали в основном молодые офицеры, но старшие по званию, меня к должности капитана точно не пустят, иначе другие будут смотреться на моём фоне очень бледно. Опыт у них такой уже был. Это они понимали, и я тоже. Стеной встанут, но не пустят. Так что до капитуляции я и просидел в своём кабинете. Бюрократизма много, но дело шло. К слову, немало арестованных, но троих я ликвидировал ночами лично. Таких не позволят арестовать, максимум домашний арест. Ещё составил список на ликвидацию, но исполню после войны, разыскав их. А они точно ратовали за проигрыш в этой войне, всё для этого делали, главные саботажники. В принципе, что смог, я сделал, дальше уже спасение утопающих дело самих утопающих.

Вокруг действительно тишина, японцы прекратили огонь, а я шёл в сторону внешней стороны мыса у Электрического Утёса. Со мной под ручку Анна, рядом её служанка с вещами. Это не всё, была ещё одна девушка, Ольга Ивановна, тоже дворянка, красотка каких поискать, а также моя любовница. С ней две служанки с вещами. Причём обе мои женщины – вдовы. Я тут ни при чём, меня отношения с ними устраивали, гибель их мужей случайность. У одной погиб вместе с Макаровым на мостике, у второй попал под снаряд, пока руководил ремонтом на одном из фортов. Они друг о друге давно знают, больше полугода, и даже стали подругами на этой теме: что у них один любовник.

Я собирался покинуть капитулировавший город на своей джонке. Причём не только своих девчат забирал, но и весь свой отдел, сорок девять человек, куда входили сотрудники и солдаты взвода быстрого реагирования, причём у троих офицеров были семьи. Те раньше ушли к берегу. Там на двух шлюпках переберёмся на борт джонки под покровом ночи и двинемся прочь. Я выбрал Циндао, где стояли интернированные «Цесаревич» и «Ниджи». Да, мой миноносец. После гибели Макарова те туда пришли.

Вот так и шли, темно, но я вёл уверенно, поглядывая по сторонам. А у меня были причины опасаться за свою жизнь. Тут можно сказать так, и это будет полностью верным: я слишком много знаю. Да, те, кто был за то, чтобы проиграть в этой войне, взяты мной на карандаш, и они об этом знали, и если я обнародую эту информацию, будет серьёзный скандал, им грозит трибунал и каторга, но скорее всего откупятся или получат домашний арест. Обычное дело. Николашку заставят принять такое решение. Понятно, что враги государства подписали капитуляцию, продавили царя, и первым делом им нужно зачистить свидетелей, так что, дав дорогу японцам, они первым делом их на мои поиски направят. Уже направили, как показал коптер, вот я и делал ноги. А своих людей я бросить просто не мог.

Ничего, тесно, но вывезем всех. Думаю, часть солдат в шлюпку и на буксир её, так и уйдём. Пятьдесят на пятьдесят, что японцы нас не заметят, тут может и коптер не помочь. Я его гонял туда-сюда, больно уж там плотная цепь кораблей. Если заметят, примут за китайцев или корейцев. Если даже подойдут проверить, то там на удачу. Если в шлюпках, то шансов у них нет, мы тех, кто в шлюпках, расстреляем винтовочным огнём, дальше уже нас – пушками. Если сами к борту пристанут, ответный абордаж, а потом драпать на трофее, но такое вряд ли произойдёт, японцы уже учёные. В общем, будем посмотреть, как говорится.