Одержимый

Я злорадно улыбнулся. И, тряхнув головой, чтоб избавиться от насыпавшейся на шляпу штукатурки, аккуратно высвободил из небольшого углубления, выбитого в кирпичной кладке стены, свой кулак. Небрежно взмахнул рукой, стряхивая с нее капли крови и приставшие кусочки плоти человечишки. И с сожалением цокнул языком – мало того, что лопнул по шву обшлаг правого рукава камзола, слишком маленького для моей лапищи, так еще тонкая лайковая перчатка не выдержала такого издевательства и вся клочьями расползлась. Обнажив крупную перламутровую чешую, покрывающую мою кисть вместо привычной кожи. Но лучше б я не дергал языком, ибо чуть не изрезал его о жуткий частокол хищно заострившихся зубов!

Как стоял я – так и замер. Враз осознав, что все это значит. Что под влиянием безудержного гнева началась трансформа моего тела. И что я превратился в настоящее чудовище прямо на глазах у всего белого света! Пусть, скорей всего, из-за невероятной стремительности развивающихся событий и нечеловеческой скорости, на которую я сорвался, да благодаря тому, что, остановившись, оказался стоящим лицом к стене и спиной к толпе, еще никто не успел заметить примечательных изменений в моем облике, но стоит мне обернуться… И, быстренько спрятав руки в карманы, застенчиво улыбнуться…

Облившись холодным потом, я немедля предпринял попытку избавиться от нечеловеческих черт. Но ничего из этого не вышло. Ибо я просто не знал, как управлять трансформой тела! Да и все не унимающаяся ярость не давала толком сконцентрироваться.

Ясное ощущение жаркого дуновения разгорающегося прямо под моими ногами костра пробрало меня до самого нутра и помогло вернуть способность здраво рассуждать. И я, опомнившись, немедля воззвал к своей нечисти: «Бес! Выручай!»

«Год! Это будет стоить тебе всего один год!» – с легким хлопком материализовался на моем плече и с ходу возопил этот паршивец, стоило только обратиться к нему.

«Бес, ты совсем тупой? Какой год?! – мысленно воскликнул я, озлившись неимоверно на этого гнусного вымогателя. – Еще миг-другой промедления, и ни у тебя, ни у меня не останется и дня существования в этом мире! Спалят нас на костре!»

«Тогда… месяц!» – на краткое мгновение призадумался, а затем решительно рубанул правой лапкой бес.

«Ну ты и…» – грязно выругался я.

«Ладно, пусть будет полмесяца», – видя, что я не спешу соглашаться, торопливо сделал новое предложение этот наглый проходимец.

«Убью подлую скотину! Точно убью!» – в сердцах пообещал я.

«Ну хоть пару дней?..» – мигом присмирев, заискивающе протянул рогатый, сложив лапки у груди.

«Нет!» – прорычал я.

«Эх!.. – горестно вздохнул бес. И, бросив придуриваться, опустил сложенные у груди в просительном жесте лапки. Затем рылом эдак многозначительно покрутил и неожиданно с хитрецой покосился на меня. Да зачем-то уточнил: – Точно-точно – нет? – И тут же, не успел я решительно помотать головой, коварно вопросил: – А как же лапочка Энжель? Кто спасет ее, бедненькую, если исчезнешь ты?»

Нашел чем меня зацепить, поганец… Что я аж зубами от злости заскрипел! И кулаки до боли сжал. А потом скрепя сердце выдал:

«Час! И не более того!»

«День!» – немедля выдвинул встречное предложение бес.

«Треть дня! И это мое последнее слово!» – решительно оборвал я затянувшийся и совершенно неуместный в данных обстоятельствах торг.

«Договорились!» – поняв, что больше из меня не вытянуть, быстренько согласился бес. И тут же исчез.

Но уловить момент начала обратной трансформы тела, чтобы запомнить его ощущение, я не успел. На меня какие-то вражины набросились со спины. Налетели, на пол повалили и давай руки заламывать…

Ну я и вспылил опять… И, взрыкнув, начал вырываться-отбиваться. Поначалу довольно успешно, надо сказать. Кого-то далеко отбросил, кому-то так локтем зарядил, что аж рука отнялась. Сопротивлялся, в общем, как мог, прежде чем вороги взяли верх и схватили меня так крепко, что невозможно было даже шевельнуться. Скрутили, гады…

А все дело в том, что бес очень быстро сделал то, что требовалось от него, – убрал мои нечеловеческие черты. Исчезли и чешуя, и жуткие хищные зубы. А с ними и наполнявшая мое тело безмерная мощь куда-то ушла. Тогда как гвардейцы графа Терфо, а это именно они набросились на меня, недостатка сил не испытывали, ибо, похоже, у всех у них имелись весьма неплохие талиары.

Осознав, что, в общем-то, совершенно зря дергаюсь, я перестал сопротивляться. И дюжие гвардейцы быстренько вздернули меня на ноги. Оттащив при этом от мертвого тела и стены и развернув лицом в другую сторону. Наверное, чтобы мне были видны еще двое растрепанных и лишившихся шляп участников потасовки – баронет Дьюри и виконт Жалье. Которых так же, как и меня, крепко держали гвардейцы графа. Правда, их было всего четверо против шести моих.

Неожиданно резко смолкла музыка, оборвавшись на пронзительном писке скрипки. И в уши ударил возбужденный, все нарастающий гомон толпы. На фоне которого излишне громко прозвучал подрагивающий от ярости возглас Карла:

– Я вызываю тебя, ты, трус ничтожный!