Одержимый тобой

Одна рыжая толстушка хватает мою девочку и тащит под арку. Я напрягаюсь и не спеша направляюсь к девушкам. Что-то задумала рыжуля, судя по лицу моей малышки, она смущена и не совсем согласна с подружкой или кто она там ей.

— Дамы и господа, мы рады вас приветствовать на ежегодном вечере, где вы активно делитесь своим богатством в различные фонды, — зал сдержанно смеется на речь толстушки. — Я знаю, что все лоты давно разыграны и куплены, без них бы и вечер не состоялся, — приятно смеется, кокетливые ямочки на щеках умиляют.

— Все знают, что на прогрессивном западе существует традиция: поцелуй под омелой, а у нас над головой как раз красивый венок из этого растения, — поднимает вверх бокал, заставляя всех откинуть головы. Действительно над девушками висит красивый декор с омелой. А что за традиция?

— Мы открываем аукцион, а лот наш: поцелуй от нашей замечательной Дианы Щербакой. Если успеете договориться, она еще сможет вам бесплатно оформить к Новому году елку, у кого ее нет.

— Бред, — цежу себе под нос, отыскивая в толпе Щербакова. Он смеется. Это немного успокаивает, значит целомудренный чмок в щеку. Хотя я и за такой поцелуй готов сейчас выбить зубы тому, кто выиграет лот. Значит…

— Три тысячи раз! Три тысячи два! — толстушка задорно отчитывает цену. Кто-то за моей спиной кричит: «Пять». Сразу же несется десять тысяч. Ставки повышаются, как и азарт. Мне уже совсем не смешно, моя малышка тоже выглядит испуганной от конкуренции за ее поцелуй.

— Пятьдесят тысяч! — орет пацан, сын Макарова, подбираясь к сцене. Ее улыбка, адресованная не мне, рвет башню. Чувствую, как вожди контроля ускользают из рук, а звериный рык «моя» рвется из груди.

— Пятьдесят тысяч раз! Пятьдесят тысяч два!

— Двести! — поднимаю руку. Так как оркестр на время аукциона перестал играть, возникшая тишина чувствуется каждой клеточкой тела. Ощущение победы заставляет изогнуть губы, посмотреть с превосходном на побледневшего сосунка. Мал еще папкиными деньгами сорить, а своих еще не наскреб, чтобы со мной тягаться.

— Двести тысяч раз. Двести тысяч два, — рыжуля рыщет глазами потенциального соперника, но все молчат. У молодых таких денег нет, а мои ровесники и старшее поколение знают, что со мной лучше не связываться. Щербаков хмурится, поглядывает на меня искоса. Не сожру дочурку. Не сегодня точно.

— Двести тысяч три. Лот продан, — радости в голосе нет, а мне по хрен. Придерживаю спереди пиджак, поднимаюсь к девушкам на эту мини-сцену с омелой над головой. Смотрим друг другу в глаза. Моя малышка смущается, на щеках два красных пятна, вежливо улыбается. Взгляд против воли останавливается на полураскрытых губах. Волна неконтролируемой похоти сшибает дыхание, перед глазами картинки со строгим цензом плюс восемнадцать.

— Если у вас еще нет новогоднего декора, я могу лично для вас сплести венок на дверь, — голос такой, что слушать и слушать ее. Волнуется. Пальцы подрагивают, грудь взволнованно приподнимается.

— Я не праздную Новый год, но если вы сделаете, не откажусь, — звериное «моя» засовываем на самое дно души, тянем губы в скупой улыбке. Диана склоняет голову набок, впервые смотрит на меня с интересом. Я забываю, что мы находимся в помпезном месте с лицемерной публикой. Сейчас для меня существует только она, ее взгляд голубых глаз, ее дыхание в такт моему.

Преодолеваю расстояние. Опять убеждаюсь насколько она миниатюрна рядом со мной. Без высоких шпилек едва достанет мне до плеча, сейчас наши глаза почти на одном уровне. Я подставляю щеку для скромного поцелуя, вспоминая свои бесстыдные сны, где трахаю ее рот своим языком и членом. Диана осторожно втягивает рядом со мной воздух, прикасается своими губами к уголку моих губ. Секунда. Всего лишь секунда нашей близости, а я хочу эту секунду превратить в вечность, но повелевать временем не умею.

— Как только будет готов венок, — достаю из внутреннего кармана визитку. А ведь и не думал брать их с собой. — Позвоните, договоримся о встрече, — протягиваю девушке картонку, осторожно ее берет, вчитывается в текст.

— Адам… — читаю по губам, вздрагивая, как от разряда тока, когда ее большой палец скользит по золотым буквам на черном фоне, словно скользит по моей коже. Поднимает глаза, меня засасывает этот невообразимый смертельный омут. Я ради нее готов на все. Она будет моей.

3

PRO Диана

— Так рано, а ты уже в студии, — Лина с улыбкой появляется в студии и ставит на мой стол большой стакан латте с улыбающимся смайлом.

— Я не могла всю ночь уснуть, а работа помогает расслабиться, — беру веточку омелы и кручу ее в руках, вспоминая вчерашний вечер. Вновь непонятная дрожь охватывает тело, заставляя сердце взволнованно биться в груди.

— Я бы сама не смогла уснуть после случившегося.

— Ты сама это замутила.

— Я просто хотела помочь тебе с Захаром, а то как первоклассники, хочется и за косичку дернуть, и за ручки взяться.