Одержимый тобой

Если бы не мои ноги, подвез до работы, сам поехал в офис, жизнь была бы понятна и четко распланирована. Сейчас мне приходится многие дела вести удаленно. Некоторые важные переговоры проводить по скайпу, некоторые все же вынужден проводить в режиме реальной встречи. После этих встреч хочется надраться в хлам и все разнести к чертовой матери. Меня жалеют. Меня считают инвалидом. Правда, это не сказывается на моем умственном состоянии и на моих позициях в бизнесе. Если я не согласен, я говорю об этом в лоб, партнерам остается либо согласиться, либо нет. Многие соглашаются, принимают мои условия, продолжают дальше сотрудничать.

— Адам Сулимович, к десяти утра вам нужно быть в реабилитационном центре, — Иван как приведение материализуется из воздуха.

— Хорошо, — смотрю на наручные часы. Еще час в запасе.

Центр нашла Диана, предварительно узнав, какие там врачи, какие программы. Меня вполне устраивал подход восстановления у Виктора Антоновича, но малышка с ним посовещалась, решила найти более профильных специалистов. Три месяца в центре, результаты небольшие есть, но я стараюсь не спешить с выводами: я научился ходить, опираясь на поручни с двух сторон. В этом центре со мной работают не только профильные специалисты, но и психотерапевт и психолог. Каждый прием со специалистом прорабатываем мысль, что основная проблема у меня в голове.

Разобрали мое прошлое по кусочкам, а потом с объяснениями, пояснениями вновь собрали цельную картину. В том, что умер Тимур, моей вины нет, но я все время винил себя. Винил в том, что попросил бывшую привезти сына. Винил в том, что, наверное, не сделал все, что мог, когда он был в реанимации. Винил обстоятельства, случай, Судьбу. Я обвинял всех, кого мог, в том числе и себя. Эта вина жила во мне, как хроническая болячка. Психолог в центре выверну наизнанку всю мою душу, всего меня, преодолевая мое сопротивление, отрицание, гнев. Очень хорошо покопался в моих мозгах, заставил лично расставить приоритеты и составить план на будущее. Будущее мое оказывается полностью завязано на Диане. Я хочу ее. Хочу видеть ее со своей фамилией. Хочу видеть, как носит моего ребенка под сердцем. Хочу видеть, как она качает на своих руках нашего малыша. Хочу видеть ее улыбку, как только утром открываю глаза. Диана заслуживает самое лучшее, что может предложить ей жизнь. Малышка выбрала меня, значит я должен максимально оправдать ее ожидания.

50

PRO Адам

— Я рядом, — целует в висок, вздыхает. Отвожу глаза в сторону.

Такие простые слова, но именно они заставляют меня продолжать заниматься, укреплять мышцы ног. Каждое достижение — победа. Месяц назад принудили освоить костыли. Все анализы, снимки, само физическое состояние показывают, что я здоров. Чувствую себя ребенком, который только-только освоил вертикальное положение, который только научился владеть своим телом. Ходить вдоль опоры я научился, отпустить поддержку никак не получается.

— Адам Сулимович, как настроение? — к нам из кабинета выходит инструктор по лечебной физкультуре Сергей Олегович.

— Хорошее настроение, — сдержанно отвечаю, Диана закатывает глаза. Настроение у меня с утра не очень, молчаливое. Я постоянно гоняю мысль, что у меня не получается сделать самостоятельно шаги. Психолог пытается найти способы разрушить мой внутренний блок, Диана лаской, вниманием старается меня отвлечь, я сам стараюсь иногда дома отпускать опору и силиться сделать шаг. Один гребаный шаг для того, чтобы потом сделать десять.

— Я рядом, — напоминает о себе Диана, я поворачиваю голову в ее сторону, заставляю себя улыбнуться. — Потом после занятий поедем в репродуктивный центр, — дергаюсь, подаюсь в ее сторону. Впиваюсь в ее лицо напряженным взглядом, она загадочно улыбается.

— Что? — тихо спрашиваю, окидываю ее с ног до головы внимательным взглядом. Фигура не изменилась, все такая же худенькая, при мне ест хорошо, а чем она питается без моего присмотра — черт его знает.

— А чего ты напрягся? — демонстративно проводит рукой по животу, задерживает ее чуть ниже талии. Я шумно сглатываю. Секс между нами есть, мы не предохраняемся, точнее я не спрашивал у Дианы пьет она таблетки или нет.

— Ты беременна? — мне нужна конкретика. Никогда не любил строить догадки. До начала занятий еще пять минут, Сергей Олегович отошел.

— Вот и узнаем. Тест отрицательный, а у меня задержка.

— Но… — растерянно смотрю на костыли. Ребенок? На хрен ему отец-инвалид. Как я смогу уделять малышу внимание, играть с ним, учить чему-то, если мне самому нужна помощь? Хмуро смотрю на Диану, прикусываю губу.

— Все хорошо, — ласково проводит рукой по спине, трется щекой об мое плечо. Ее «хорошо» сейчас меня злит. Что хорошего? Что? Сколько у меня времени? Девять месяцев. Я хочу участвовать в жизни малыша с первого дня его рождения. Я не хочу терять время, ждать, когда он подрастет. Я и так много чего упустил с Тимуром. Сейчас мне страшно даже думать о том, что и эту кроху могу потерять.