Одержимый тобой

Занятие проходит мимо меня. Все упражнения делаю на автомате. Мысли крутятся вокруг Дианы, постоянно бросаю в ее сторону серьезные взгляды. В какой-то момент я настолько погружаюсь в свои думы, смотря на девушку, что не замечаю, как отпускаю поручни и делаю шаг в сторону Дианы. Голубые глаза широко распахиваются, в них застывает неверие и потрясение. Она встает со стула, прижимает сложенные руки к груди, не отводит глаза в сторону. Еще шаг и тут ловлю себя на мысли, что что-то не так. Застываю на месте. В зале гудит только кондиционер и тишина. Не шевелюсь, скашиваю глаза в сторону инструктора, он ободряюще мне улыбается и кивает головой. Смотрю на Диану, она делает несколько шагов в мою сторону, но Сергей Олегович жестом руки приказывает ей остановиться. Между нами шагов десять. Гребаных десять шагов. Нервно облизываю губы, смотрю на пол, на свои ноги. Чувствую, как меня охватывает слабость, жгучее желание осесть на пол.

Любые первые шаги даются с большим трудом. Слишком много сомнений, страхов, боязни разочароваться. Я не исключение. Единственное, что сейчас мне помогает не струсить — это возможная беременность Дианы. Ради нее, ради будущего нашего ребенка я должен быть сильным. Сильным не только физически, но и морально, поэтому осторожно делаю еще один шаг. Потом еще один, так не спеша дохожу до своей малышки. Она не выдерживает и со слезами обнимает меня, утыкается лицом мне в грудь. Я обнимаю ее, глажу по спине, прячу свое лицо в ее волосах, скрывая свои слезы, которые мне в общем-то не к лицу.

— Я знала! Знала! — шепчет Диана, сжимая на спине футболку, прижимаясь сильнее ко мне.

— Что ты знала, солнце мое? — беру ее зареванное лицо в ладони, заглядываю в голубые глаза.

— Прости, Адам, что соврала, но это ложь во спасение.

— Ты о чем?

— Я поговорила с твоим психологом.

— И?

— Я не беременна, Адам. Это ложь, чтобы вывести тебя из апатичного состояния.

— Апатия? Я вообще каждый день занимаюсь!

— Физически — да, головой — нет. Нужно было как-то разрушить твой блок, пришлось действовать вот таким кардинальным способом, но ведь помогло! — робко заглядывает мне в глаза, я по идеи должен чувствовать себя задетым, что обвели вокруг пальца, но не злюсь. Усмехаюсь, ласково провожу пальцем по щеке.

— Раз это ложь, тогда следует подумать, как все сделать по правде.

— Ты хочешь ребенка? — шепотом спрашивает Диана.

Ее глаза, которые меня покорили, чисты, наполнены любовью. Я не знаю, как там складываются отношения у Дани и Альбины, какие были чувства у Лизы и Артема, мне не очень интересно, как живет Эдик со своей женой. Это не мое, это со стороны. Мое вот здесь, рядом, я ее держу сейчас в своих руках. Именно Диана дала мне понимание любимого плеча. Именно она показала мне настоящее значение «и в горе, и в радости». Она сделает все, что в ее силах, даже больше, чтобы я выздоровел. Она выслушает, поймет все, что скажу, ничего против не произнесет. Крепче сожмет руку, давая понять, что при любом раскладе будет рядом. Она любит, люблю ее. И теперь знаю, что наше счастье состоит вот из этих моментов, которые ни за что не купишь за деньги.

— Хочу. От тебя хочу очень много детей.

— Мальчика и девочку?

— Как ты сама пожелаешь.

— Я хочу мальчика и девочку.

— Хорошо. Пусть будет так, как ты решила, я максимально приложу к этому усилия, — осторожно целую ее в губы, не провоцирую на дальнейшие действия, ибо не то место, не то время. Диана судорожно вздыхает, счастливо улыбаясь.

— Я люблю тебя, Адам, — улыбаюсь ей, в ответ ничего не произношу. Слова — ерунда, главное отношение, главное то, что она знает о моих чувствах. Она знает все, о чем я молчу, потому что понимает меня без лишних объяснений, ее не нужно убеждать в искренности моей любви. Не знаю, за что она мне дана, но знаю, что ни за что ее не отпущу.

* * *

Спустя пять лет.

— Папа! — по тропинке от дома навстречу босиком бежит черноволосая девчушка, измазанная вся мороженым и клубникой. Подхватываю малышку на лету, кружу, она заливисто смеется, откинув свою голову назад.

— Адам, прекрати! Она только что поела! — из-за угла дома появляется Диана, держа на руках годовалого малыша. У него, как у девчушки черные волосы, у обоих, как у матери, насыщенно голубого цвета глаза.

— Привет, солнце, — нагибаюсь к Диане, целую в губы. Поцелуй мог бы продлиться дольше, если бы ревнивица на руках не стала настойчиво поворачивать мою голову в свою сторону, прижимается своими сладкими губами к небритой щеке, морщится.

— Она соскучилась по тебе. Как прошла командировка? — чмокаю малышку в щеку, после этого смотрю на Диану долгим взглядом. Она не выдерживает, переключается на сына, убирает его палец изо рта.

— Мими идет! — дочка на руках начинает ерзать, как только на крыльце дома появляется Мила, наша няня. Отпускаю малышку, Диана передает сына подошедшей няне, берет дочь за руку и уходит в дом. Как только мы остаемся одни, заглядывает мне в глаза. Я вижу ее немой вопрос, поджимаю губы, вздохнув, тру переносицу.

— Ты выкупил все же все акции? — не спрашивает, утверждает, вопрос для формальности.