Одержизнь

Девушки испуганно озираются, Акеми крепко держит за руку Жиля, на Гайтане разом висят Сорси и восторженная Амелия. Улицы вечернего Лондона расцвечены миллиардами огней. Сияет всё – кажется, даже бетон и деревья. По дороге проносятся машины, сигналят, шелестят шинами. От шума и света кружится голова.

– Как же вам удалось всё это сохранить? – ошарашенно спрашивает Ксавье у Смита, Фортен переводит.

Их сопровождающий пускается в долгие объяснения, используя помимо слов активную жестикуляцию. Фортен внимательно слушает, долго обдумывает услышанное, изредка выдавая ставшее привычным «Э-э-э-э…», потом разъясняет священнику:

– У них не было Купола. Англия и Ирландия почти по всей своей территории поставили очистительные сооружения, которые обезвреживали диоксид азота на площади в квадратный километр. Мы их видели, когда ехали. Такие… э-э-э-э-э… метров по пять высотой прямоугольники, похожие на чёрные ячеистые зеркала.

– Да, помню. Хорошее решение. Но как удалось сохранить город таким… ярким? Освещение, транспорт…

– Oh, it’s a simple magic! – смеётся Смит, выслушав переданный через библиотекаря вопрос. – We have some interesting technologies. They allow our machinery to work without wear for a very long time. Have you heard anything about neural networks? It’s the great discovery of the twenty-first century[36].

– У меня сейчас лопнет голова, – жалуется Фортен. – Месье Ланглу, он сказал, что у них есть какие-то хитрые технологии на основе… ох, как бы это… Сети, какие-то сети, открытые в двадцать первом веке. Они позволяют технике не изнашиваться.

– Интересно. А как это работает? – любопытствует Гайтан.

– How does it work? – переводит Жак Фортен Смиту.

Смит кривится, как от зубной боли, разводит руками:

– I know little about this. This is something like the energy of perpetual motion. Technology of maximum efficiency[37].

Жиль вслушивается в незнакомые слова, пытаясь хоть что-то понять, но тщетно. «Как же мы без Фортена будем объясняться? Он же не может быть с каждым из нас одновременно», – со страхом думает он. Акеми осторожно сжимает его ладонь, и Жиль переводит взгляд на её лицо.

– Посмотри, какие люди… чужие, – говорит Акеми. – Они так на нас не похожи… Одежда другая, причёски, то, как они смотрят на нас. Вещи у них в руках – знакомые и незнакомые сразу. Представляешь, какими мы в их глазах выглядим?

– Странными, – пожимает плечами мальчишка. – Они же понятия не имеют, что мы не отсюда. Вот и таращатся.

Он провожает взглядом ярко накрашенную девушку в коротких обтягивающих брючках и крикливо-розовой маечке и парня с волосами двух цветов, одетого в синие джинсы и яркую рубашку навыпуск, в массивных белых ботинках с чёрными блестящими вставками. Смотрит на свои штаны, вытертые до потери цвета, грязные и наспех заштопанные, на то, как Акеми поплотнее запахивает брезентовую куртку, хоть на улице и жарковато… и ему грустно. «Мы для них отбросы, не иначе. Просто потому, что не похожи на них самих, – думает Жиль. – Как у нас японцы Третьего круга. Или как я со своими шрамами. Ничего не изменилось».

У края тротуара рядом с путешественниками останавливается тёмная машина, похожая на маленький гиробус. Смит подбегает к водителю, обменивается с ним парой реплик, обходит машину и открывает дверцу. Жиль такое никогда не видел: дверь, открывающаяся не на себя, а отъезжающая вбок, как в поезде.

– Come on, sit down, please[38], – вежливо улыбается сопровождающий, указывая внутрь машины.

Мужчины и Акеми быстро грузят вещи, помогают Сорси и Амелии забраться в салон, садятся сами. Смит прыгает в кабину к водителю, они о чём-то оживлённо беседуют. Водитель оборачивается и удивлённо рассматривает пассажиров.

– Жак, скажи ему, что бесит, когда так пялятся, – зло шипит Сорси, устраиваясь на сиденье так, чтобы не тревожить больную ногу. – Охота пыриться – пусть пырится на Акеми. А я в глаз дать могу!

– Уймись, – примиряюще хлопает её по коленке Гайтан. – Он восторженно смотрит. Ты классная, сиськи – отпад!

– Пусть соски себе на жопу пришьёт и любуется, сколько влезет, – огрызается рыжая и демонстративно отворачивается.

Смит стучит по прозрачной пластиковой перегородке, отделяющей пассажиров от водителя, привлекая их внимание.

– Now we will go to the hospital. There we will decide where you will live[39], – сообщает он.

– Месье Смит говорит, что сейчас мы поедем в больницу, – устало переводит Фортен. – И там же решат, где нас разместить.

– Я не хочу в больницу! – испуганно заявляет Амелия. – Мне обещали дог и зоопарк!

– Да будет тебе и дог, и зоопарк, – зевает Фортен. – Но Сорси надо к врачу. Ей больно, если ты не заметила.