Одесская сага. Нэцах

– Да я ж говорил, я Виктор Семенович Гиреев, инженер-путеец, вы ж документы видели…

– Ну, Гиреев так Гиреев… А крестили тебя с каким именем, помнишь еще? Лады, захочешь, расскажешь… Так, с сегодняшнего дня спишь в доме, в боковой горнице на мужской половине. За процесс, – он кивнул в сторону печей, – отныне спрос с тебя, а Петр Ильич теперь этому делу сторона, у него своих забот полон рот, уборочная у нас скоро…

Дай списать

Нила вздохнула и покосилась на соседа по вступительному экзамену. Угрюмый прыщавый паренек строчил столбики с цифрами, тыкая в чернильницу пером и брызгая чернилами и на лист, и на рукав рубашки, и на пальцы. Она достала из кармана платочек и провела ему по щеке. Тот от неожиданности дернулся.

– Пятно на щеке от чернил! Сейчас размажешь под носом, как у Гитлера, – все ржать будут. Вот держи, руки вытри.

Пацан насупился, но платок взял, а Нила вдруг по-детски радостно улыбнулась ему и, пожав плечами, шепнула:

– Я – полная дура. Дай, пожалуйста, одно задание списать, чтобы хоть трояк поставили. А то меня мама за двойку убьет. А так просто по баллам не пройду. И у тебя там в условии две ошибки… Грамматические.

Митя подвинет свой листок поближе и сделает вид, что размышляет, покусывая ручку, чтобы Ниле было виднее. Та идеальным почерком перепишет первое задание и благодарно кивнет.

– Да все пиши! Мне не жалко, – шепнет он ей, едва коснувшись локона возле ушка. – Все успела? Тогда я сдаю первый, а ты посиди еще минут десять, как будто сама думаешь.

Нила опустила голову, улыбнулась.

Она выйдет через пятнадцать минут. Митя будет дожидаться ее у входа.

– А ты чего в нефтяной пошла?

– Ты специально ждал, чтоб спросить? – прыснет Нила. Юный «математик» густо покраснеет: – Нет, платок хотел отдать.

– Та ладно, себе оставь, и так спасибо тебе огромное.

– Зачем мне девчачий! Еще и с буквами. Ты, что ли, вышивала?

– Нет. Мама. Она так нервы успокаивает. Нитки кончились, вязать нечего, так она вышивает. И математику сильно любит, – вздохнула Нилочка.

– А ты?

– А я не люблю ни вышивать, ни считать. Никчемная совсем.

– Ну что-то тебе ж нравится?

– От ты какой цикавый! – хмыкнула Нила. – Я люблю печь. И петь. И все!

– А что?

– Пирожки всякие. С печенкой, с яичком и луком, с капустой. Штрудель с маком, как бабушка научила. Или с яблоком.

– Ну тебя! – рассмеялся Митя. – Жрать захотелось страшно. Я про песни спрашивал.

Нила хихикнула и, как Женя, уперла руку в бедро и приосанилась, а потом подмигнула Мите и внезапно звонко, хрустально и удивительно легко запела:

Все, что было, все, что ныло,

Все давным-давно уплыло,

Утомились лаской губы,

И натешилась душа-а-а.

Все, что пело, все, что млело,

Все давным-давно истлело,

Только ты, моя гитара,

Прежним звоном хороша-а-а!

Митя смутился и стал оглядываться на притормозивших прохожих.

– Антисоветчина какая-то мещанская! – произнес.

– Значит, не слушай, – фыркнула Нила и пошла по улице. Митя догнал ее.

– Ну не обижайся. Голос у тебя очень красивый, а вот репертуар подкачал. А тебя как зовут, кстати?

– Нила.

– Как?!

– Неонила. Имя тоже старое, идеологически невыдержанное и поповское. Так что, Митя, спасибо за помощь. С меня пирожок, когда война кончится.

– А может, раньше? За поступление?

– О-о… вот тут ты вряд ли дождешься. Говорю же – дура я в математике.

Женя курила на галерее.

– Ну что? Написала?

– Что-то написала, – задумчиво ответила Нилка.

– Все задания решила? Ну?!

– Все, все. Не уверена, что правильно. Но что смогла. Там такие все умные сидели.

– Азохенвэй умные! Такие умные – только срать не просятся! – презрительно пожала плечами Женя. – То шо раньше сдали – еще ничего не значит.

Прошло два дня. В гулком фойе техникума, в толпе гудящих и роящихся возле доски объявлений абитуриентов Нила трясущимся пальцем в четвертый раз вела по списку:

– Не может быть… не может… – Она всхлипнула и оглянулась – кто-то тронул ее за плечо. Сзади стоял Митя с улыбкой до ушей.

– Еще как может! Так что с тебя пирожок! С чем там? С капустой? С яблоком?

Нила беззвучно плакала:

– Какой кошмар… я же не смогу здесь учиться. Я чужое место украла…

– Да какое чужое, дурочка? Поступила – радуйся! Самый лучший техникум! Работа будет уважаемая.

– У кого? – Нила подняла глаза. – Я ноль в математике. Я ее не понимаю совсем. Я ее ненавижу! Про физику с химией вообще молчу…

Митя растерялся:

– Слышь, ты это… деваха, не реви… Ну я помогу тебе.

– Что, три года за меня решать будешь?!

Нила так спешила из техникума, что взмокла и раскраснелась. Задыхаясь, она выдохнула: – Поступила.

– Ха, – Женя хмыкнула и улыбнулась, не вынимая беломорину изо рта, – я сразу сказала: это наша, Беззубовская порода. У нас все бабы круче шахматистов! Ну кроме Аньки. Все толковые! И ты такая же! Я ни минуты не сомневалась!

Нила тяжело дышала и, еще больше краснея, прошептала:

– Мам, я не решила… я списала. Я все списала… у мальчика. Он рядом сидел…