Одесская сага. Нэцах

– Ну что тут у вас за беда, где узбеки???

– Говори! – Вайнштейн отрывисто не то предложил, не то скомандовал Игнату.

– Но-но… – начал было тот.

– Говори! – тяжело уронил Митрич, окидывая взглядом раскаленные печи, казаны на земле, грязную, в земле и крови ткань фильтра… Картину дополняли опрокинутый таз, разлитый концентрат, следы волочения на земле с еще не окончательно запекшейся кровью…

– А чего это я должен отчитываться? – опять взвился Игнат.

– Ну!!! – угрожающе протянул Митрич. – Долго я еще должен тебя уговаривать?!

– Не запряг еще, нукать мне будешь тут, – пытался отбиваться Игнат. – Что ты мне сделаешь, что??? Пристрелишь, как Ваську, снова свалив все на узбеков? Думаешь, я не понял, почему у него полбашки не оказалось? Боялся, что мы пулю твою достанем, вот и размолотил ее камнем, а нам сказал, что лошадь понесла, а он за стремя зацепился!..

– Надо будет для дела, запрягу, и побежишь как миленький, а я еще и оглоблей погонять буду, – очень твердо ответил Митрич. – А что до Васьки касаемо… – Он помолчал немного. – Я знаю, что ты к шаманке ходил, просил рассказать, что да как, знаю, что она тебе ответила, но смотрю, ты все не угомонишься никак. На мое место метишь, верховать хочешь? Ну что ж, верхуй, если семья мне недоверие выскажет. Соберем малый круг после уборочной и погутарим. А насчет пристрелить тебя – нет в том нужды, я тебя на кулачный бой вызову, там и кончу, если Бог даст.

Борис застыл соляным столбом и не знал, что делать и говорить. Такой объем информации, и как им теперь распорядиться, непонятно!

– Так, теперь к делу, рассказывай, что да как, – снова ровным тоном, как будто ничего не произошло, обратился Митрич к Игнату.

– А что я? Это его узбеки начали характер показывать, лопотали тут, что устали, что засыпают, вот я и взбодрил их нагайкою маленько.

– Так маленько, что один Богу душу отдал, а второй на ладан дышит? – Это мальчишка-посыльный прибежал с известиями от шаманки и доложил на ухо Митричу несколько минут назад.

– Да ништо, одним больше, одним меньше. Завтра новые придут, я скажу старикам, чтоб прислали порасторопнее, – наигранно-безразличным тоном ответил Игнат.

– Ништо??!! Ты забыл, что один из них родственник нашего самого крупного покупателя?!

– Да какой он родственник? Так, седьмая вода на киселе, – парировал Игнат.

– Седьмая, говоришь, а кто за него теперь отступные будет семье платить, ты подумал?! Ну, Игнаха, не дай бог, что это именно он помер, я тебя тогда им в рабы продам, если сумма будет больше твоей доли!!! С общественных денег ни копейки не дам, заруби себе на носу!

– Да плевать мне на тебя и твои общественные деньги, мне семья поможет, ежели чо! – гневно крикнул Игнат.

– Семья – это хорошо, это ты правильно вспомнил, да вот забыл, видно, ты, что когда нужно было твоему старшему сыну калым платить, ты его чуть из дома не выгнал, я тогда ему помог, поручился за него на кругу, и выделили мы ему нужную сумму.

– Так он же на шаманкиной дочери жениться решил, а за нее такие деньжищи заломили! Мало ему других девок, что ли… За нее сын главы соседнего клана хороший калым давал, вот пусть бы и забирал ее!

– А того ты не смекнешь, что она вот уже сколько лет всех наших баб и деток лечит не хуже нашего полкового лекаря, где мы еще такую знахарку найдем? – прищурился Митрич.

– Да я ж потом за него отдал, – напомнил Игнат.

– А когда младший заженихался, ты ему в благословенье отказал и денег тоже не дал, ему старший брат помог, и я ссудил беспроцентно, сейчас парень счастливо живет, второй пацан у него на подходе.

– Да отдам я, отдам как смогу, – уже примирительно пробурчал Игнат, понимая, что припер его племянник в угол.

– Значит, так, ступай к знахарке, вызнай, что да как, денег ей дай, не жмись, пусть нарочного в аул сейчас пошлет, купит все, что нужно. С утра чтобы сам сходил в аул, разыскал семью того, что почил, узнал, в чем нужда, и денег дал, много дал, вдвое, чем попросят. Слышал? Или повторить? И запомни, я проверю. И молись, Игнат, моли Бога, чтобы выжил родственник нашего покупателя, иначе…

– Ну что иначе? Опять пугать будешь? – снова разъярился Игнат.

– Нет. Я свое слово сказал, ты меня знаешь. Хватит денег отступного заплатить – мы промеж себя свой вопрос по нашим правилам порешим, не хватит – пеняй на себя, нет и не будет тебе защиты от обчества, полно тебе лютовать, без надобности людишек жизни лишать, это тебе не на войне…

– Да были б люди стоящие, а то так, бараны какие-то безмозглые.