Одежда ныряльщика лежит пуста

– Да. – Тебе известно, кто такой Пол Боулз. В университете ты посвятила ему параграф или даже целую страницу в эссе про богему после Второй мировой войны. Сам предмет ничуть тебя не интересовал ни до, ни после, – ты записалась на этот факультатив только потому, что была заинтригована преподавательницей. Она сильно пострадала при пожаре – две трети ее тела были покрыты шрамами от ожогов, но это лишь усиливало ее привлекательность. Ты не единственная так думала: в аудиторию битком набивались будущие театральные критики и начинающие поэты мужского пола. Ты была единственной спортсменкой в группе. Когда ты пришла к ней в кабинет обсудить свое посредственное эссе, она исступленно втирала себе в блестящие красные запястья и локти сиреневого оттенка сильно пахнущий крем с витамином Е. Большой флакон этого крема стоял у нее на углу письменного стола, там, где кто-нибудь другой поставил бы разноцветное пресс-папье. Каждый раз, когда она шумно выдавливала себе в ладонь струйку крема, ты молча восхищалась фотографиями в рамочках, изображавшими ее детей в купальных костюмах и с безупречно гладкой кожей.

– Все знать Марокко из-за Пол Боулз, – говорит водитель. – Мой отец читать для мистер Боулз.

– Читал ему? – Ты уверена, что Пол Боулз умел читать.

– В конце жизни мистер Боулз не видеть хорошо. Мой отец жить в том же доме, и иногда мистер Боулз просить соседей почитать ему, и поэтому иногда он просить отца.

– Круто, – отвечаешь ты, потому что не можешь придумать ничего получше.

– Да.

Вы оба снова замолкаете, наблюдая за вставшим потоком машин.

– Тут всегда такие пробки?

– В Касабланке самые большие пробки во всем Марокко.

Тебе даже не видно дороги, потому что впереди стоят шесть больших грузовиков.

– Так много грузовиков, – бессмысленно выдаешь ты.

– Да, грузовиков очень много, – отвечает водитель.

Голова тяжелеет, и ты понимаешь, что задремала. Часы на приборной доске показывают шесть минут четвертого.

– Простите. Я уснула. Мы почти приехали?

– Да, пять минут.

Через двадцать пять минут водитель тормозит у обочины. Здесь узкие тротуары и много магазинчиков. На улице толпятся десятки человек, они болтают с друзьями, паркуют машины. Водитель внимательно читает указания на паркометре, чтобы положить в него правильную сумму.

– Простите. У меня нет денег, – говоришь ты.

Водитель хмуро улыбается, словно ты бросила его на произвол судьбы перед невыполнимой задачей.

Вы вдвоем идете по запруженному людьми тротуару. Светит солнце, и тебе тепло, но для марокканцев еще явно слишком холодно: на многих мужчинах кожаные куртки, и на всех поголовно – длинные брюки. Ты не видишь ни одной женщины своего возраста, только девочек и старух. Твое поколение женского пола на улицах отсутствует.

– Мне сказали, что участок рядом с большим продуктовым магазином, – говорит водитель. Вы проходите мимо большого продуктового магазина, перед которым, рядом с выставленными наружу ящиками маленьких плодов стоят несколько курильщиков.

– Вот он.

Ты смотришь на ветхое здание, на крыше которого развевается марокканский флаг.

Вы входите в здание и поднимаетесь на два лестничных пролета. Мимо мужчина с женщиной несут детскую коляску без младенца. Стараешься не задаваться лишними вопросами и не пялиться. Вы с парнем в клетчатой рубашке заглядываете в один из кабинетов, и ты видишь полки со старыми обувными коробками, одна из которых обозначена буквами «А – Б», а следующая «Б – В». И так весь алфавит. Детская версия каталога.

Водитель обменивается несколькими фразами с полицейским, сидящим за столом в кабинете с обувными коробками. Водитель явно расстроен.

– В чем дело? – спрашиваешь ты.

– Это не тот участок.

– Что? Как это?

– В отеле мне сказали, что полицейский участок рядом с большим супермаркетом.

– Но мы видели большой супермаркет.

– Да, но есть еще один участок рядом с большим супермаркетом. Это там вас ждет начальник полиции.

Вы возвращаетесь в машину. Единственное, что тебя во всем этом радует, это то, что, возможно, другой участок оснащен получше. Может, там не хранят дела в обувных коробках.

Вы ныряете в полупарализованный поток машин. Ты снова дремлешь. Когда вы подъезжаете к другому полицейскому участку рядом с большим супермаркетом, тебе говорят, что уже шестой час и что начальник полиции ушел домой.

Ты спрашиваешь, можно ли подать заявление о краже кому-нибудь другому. Ты не хочешь ждать целую ночь.

Тебе отвечают, что это невозможно, – твое дело ведет лично начальник полиции.

Водитель возвращает тебя в «Золотой тюльпан». Зайдя в номер, ты с долей удивления обнаруживаешь, что чемодан по-прежнему лежит под кроватью. Переодеваешься в пижаму и заказываешь еду в номер. Когда официант из обслуживания номеров стучит в дверь, ты не открываешь. Вместо этого ты говоришь ему поставить поднос на пол под дверью.