Одежда — церемониальная

В эту минуту рядом с нами остановилась машина. Из нее вышел человек с обветренным лицом спортсмена. Мы с ним встречались иногда на теннисном корте и, кончив сет, пили пиво, пережевывали миндаль и новости. Он всегда носил коричневые или бежевые костюмы, темные рубашки и светлые галстуки, был доволен всем светом и самим собой.

— Как вы поживаете? Куда собирались? Мы ждали вас в «Боулинг-клубе», но вас не было. И жены вашей что-то не видно.

Я вспомнил, что несколько дней назад на каком-то коктейле был разговор о том, что в воскресенье мы, может быть, увидимся в клубе, поиграем, а там выпьем аперитив или пообедаем в каком-нибудь прибрежном ресторане, где всегда есть панированные кальмары, печеная дорадо или мерлан, хорошее белое вино.

Я пробормотал какое-то не очень связное извинение, потом мы перешли на новости. Знаете ли вы, куда уезжает министр иностранных дел? И почему вчера принял именно посла такой-то страны? А вы слышали, что государственный секретарь министерства будет сменен? Не может быть, вы просто не знаете, насколько они близки с премьером. Зато достоверно, что посол такой-то страны уезжает! (Ну и новость, этот посол всего неделю назад был у меня с прощальным визитом).

И так далее.

Иные вопросы остаются без ответа, но это в порядке вещей. Каждый спрашивает и каждый знает, что собеседник ничего ему не ответит, если что-то разузнал. И все-таки спрашиваю я, и все-таки спрашивают меня. Это тоже стиль игры, неизбежное правило, «сквиз», за которым чаще всего даже не кроется бог весть каких намерений.

Мы прощаемся. Коричнево-золотистая машина — в тон всему гардеробу моего коллеги — исчезла за поворотом. Теперь можно выйти на шоссе, которое спускается к пляжу с рестораном, и через полчаса мы увидим маму. Но Калинка говорит:

— Давайте спустимся отсюда!

И это чудесная идея. Мы начали спускаться. Медленно и осторожно. Еще минута, и я подхватываю дочку, помогая ей спрыгнуть на песок «нашего залива». Там были незваные гости. Двое мальчишек лет семи — восьми в поношенных штанах искали мелких осьминогов или кальмаров, которые зарываются в песок у самого берега. Они ходили по колено в воде и зорко всматривались в дно. Чуть заметное колебание песка означало, что под ним прячется осьминожек, и мальчишки тут же вонзали в песок короткий трезубец. Несколько раз с успехом.

— Мсье, не купите ли вы их? Смотрите, только что пойманы! Есть и морские черви!

Морские черви хороши для наживки, это для рыбаков. Я знаю одну стену у древнеримских ворот, где всегда крутятся мальчишки и предлагают морских червей за гроши, которых им, вероятно, хватает на хлеб.

Но мы спешили.

Мы спешили к маме, чтобы рассказать ей про все чудеса, которые увидели, про крошечные бухточки с прозрачной синевой, про разноцветные ракушки, цветы и деревья, про двух мальчишек, которые наловили много кальмаров и осьминожков. Мы унесли с собой воспоминание о тоске в детских глазах и рваных штанишках, о посиневших от холодной воды ногах и огромных желтых цветах мимозы, о белых усах бербера, прошагавшего мимо нас по шоссе, и о длинных солнечных лучах, которые скользили по водорослям, выброшенным ночью на берег.

Мы прыгали с камня на камень, а тихие волны лизали наши подошвы. За скалой показался ресторанчик. Там уже было много народу. И почему-то именно около нашего столика, на котором мы оставили пустую чашку из-под кофе и стакан яблочного сока.

Мы шли не спеша. Не хотелось сразу отрываться от синей мглы и солнечной паутины, среди которых мы прожили час или два сегодняшнего дня…

ДВА ПРОИСШЕСТВИЯ И ОДИН ОБЕД

Я думал о вере,

покорности и преданности,

Я как будто стою в стороне, но сердце

мое сжимается,

Когда я открываю, что тысячи и тысячи

идут за людьми,

которые в людей не верят.

Уолт Уитмен

Потоки воды заливали шоссе, подмывали песчаные обочины, оголяя корни деревьев. «Дворники» не успевали смахивать струи с ветрового стекла. Видимость была не больше нескольких метров. Мы обогнали машину, застрявшую в канаве, ее выхлопная труба превратилась в придорожный фонтан, из которого извергалась вода. Пожалуй, самое разумное — остановиться где-нибудь и переждать ливень, который как из ведра льет из тяжелых туч на апельсиновые сады, лозы, цветущую мимозу. Вода тащит с собой камни, сломанные ветки, ржавые жестянки. Но остановиться уже негде.