Один

Его дружина, все, как один человек, выступила в боевом порядке, покидая лагерь. Деньги остались нетронутые – воины забрали с собой только оружие. Впереди двигались две фигуры: Гвидо и Мами. Ни один человек в лагере не остался.

Один был смущен, но горд.

– Молодцы, ребята! Как они меня подвели, а? Не хотел бы я быть от них на противоположной стороне.

И махнул, прошептав чуть слышно, Локи едва разобрал.

– Бывайте, парни! Не обижайтесь. Что кажется обманом, когда-нибудь разъяснится. Поймете, что я был сегодня прав. А пока – до встречи!

Один сунул руку за пазуху и похолодел: черный шар, болтавшийся на шнурке, утратил непрозрачность, стал багрово-красным. Внутри шара мерцало пламя пожара.

– Асгард? – сжал Один плечо Локи.

– А я про что? – Локи оторвал руку Одина. Принялся растирать плечо: – Говорю же: Асгарду грозит гибель!

– Да от чего? – разозлился ас. – Ты хоть раз можешь не юлить? Что за враг грозит Асгарду?

– Золото.

Один до боли сжал челюсти. Кивнул в сторону уходящей через горы дружины:

– Посмотри за ними.

– Показаться или следовать невидимым?

– Как хочешь.

Один шагнул в крепость. Под аркой ворот лежали густые тени. Один прищурился в полумрак: ось снова сместилась, и ас не сразу нащупал направление перехода из Миргарда.

В следующее мгновение Один уже стоял посреди Асгарда, с удивлением осматривая знакомый город.

За дружину не беспокоился: раз воины решили держаться вместе, Гвидо и Мами сумеют о них позаботиться.

Локи думал иначе: он сам позаботится о дружине. С тех пор по Миргарду потянулись смутные слухи о диких охотниках, живущих в горах. Держались вдали от больших селений. Налетали по ночам. Грабили. Иногда убивали. Уводили с собой молодых женщин.

Селенья Миргарда насторожились. И не один селянин с семьей испуганно жались до ночам друг к дружке.

В темноте, будя по камням частое эхо, мчала черная громада диких охотников. Влетали, как дым, рассеиваясь стремительно. Несколько минут – и исчезли, как и пришли. Дозоры не помогали. В слухи не верили – о диких охотниках слышали все, но никто не видел вблизи.

Лишь ранний пастух, поежившись от холода под своим кожушком, спросонок поднимал голову: на горизонте, стелясь над землей и окутанный туманом, бесшумно плыл конный отряд.

А Локи, первым делом разделавшись, придравшись к пустяку, с Гвидо, торжествовал: наконец-то сбылась его мечта. И не один житель Миргарда трусливо пускался бежать, когда лошадь Локи, настигая, целила передними копытами в голову жертвы.

Дружина Одина, долгими тренировками приученная к дисциплине, по единому слову Локи, без сомнений, отчаянно и буйно гуляла по землям Миргарда. Поощряемые предводителем, воины все больше привыкали к крови и научились находить утеху в жестоком разгуле.

Стесняла лишь телесная оболочка, тянувшая копыта лошадей дружины Одина к земле и не позволявшая диким охотникам взмывать к небу, когда битва разрешена. Ту или иную сторону: имеет значение?

Локи и его воины словно стервятники кидались в любую переделку, где рука, истосковавшись по клинку, будет рубить и колоть.

Дружину видели всякий раз, когда в стонах и кропи потерпевшие поражение ждали смерти: рассыпавшись в тумане, мчались черные воины. И отступавшие бежали, а нападавшие разворачивали лошадей, торопясь покинуть поле брани. Черные воины, врубившись в гущу драки, с одинаковой жестокостью убивали и тех, и других, неизменно оставаясь приверженцами собственных тайных целей.

Наконец-то Локи чувствовал себя тем, чем хотел быть всегда: воины подчинялись его первому слову, понимали с полужеста.

В месяц изменились и лица: словно братья, воины диких отрядов сурово и презрительно научились смотреть на прочих. У губ прорезалась, застыв, жесткая складка – в глазах одинаковый фанатизм и брезгливость к жизни. Без шлемов и нагрудников, лишь в легких коротких накидках и белых широких рубахах, воины дружины никогда не пригибались в седле, никогда не опускали голову.

У Локи, объявившего себя военачальником дружины, был какой-то инстинктивный нюх на славную битву – он неизменно приводил дружину в то место, где противники бились всерьез, где отличная дружине потеха.

Впрочем, в нижних мирах всегда неспокойно: куда ни плюнь, попадешь в перебранку либо ссору. Голову повернешь – кровь дешевле водицы, пускают обитатели Миргарда друг другу юшку. Князь у князя кусок пустоши оттяпал – торопись, дружина диких охотников, грядет заваруха!

Вот и сейчас торопится Локи, его дружина черными точками рассыпалась по равнине.

ПЕСНЬ ВАЛЬКИРИЙ

Битва началась еще с рассветом и уже захватила краешек вечера. В звоне металла, криках раненых, в неистовом ржании лошадей и животных, стонах убитых неразличимы отдельные фигуры, а воины, перемешавшись – и свои, и чужие, – с одинаковой лютостью били, кололи, рубили всякое мелькнувшее движение.

Нападавшие лютовали – слишком кровавой давалась каждая пядь истоптанной и взрыхленной копытами земли, слишком много крови, дурманящей сознание.

Отступившие помнили лишь об этом – городу, к крепостным стенам которого теснил сейчас враг, нужно дать время уйти, поднять в горы женщин, детей и скот.