Один человек и один город

– А на какую стоит? – огрызнулся мой прежний слуга. – На твою, над которой смеются все, кому не лень?

А вот это новость. И не слишком приятная для Эсты. Хотя, справился он достойно: почти не дрогнул лицом. Так, скривился немного, притворяясь, что улыбается.

– И тебе хорошего дня, Карлос.

Возможно, не держи Норьега под руку белокурую сеньориту Толлман, разговор между двумя приятелями вышел бы более мужской. На языке увесистых жестов, то есть.

Часть 3.6

– Ты давай, давай! Заворачивай! – Лил почувствовала, что фокус внимания смещается в другую сторону и поспешила напомнить о себе.

– Добрый день. Франсиско, я правильно запомнила?

А смотрит-то как! Пожирает взглядом. Уж не потому ли, что припомнила недавнюю встречу с мусорщиком и…

– Вам идет этот цвет.

На самом деле не очень. Если верить консультации стилиста. Рубашка была заказана исключительно для комплекта. Чтобы я хоть в чем-то гармонировал с одним из парадно-выходных маминых нарядов.

– А по мне – слишком ярко. Для Низины.

Она должна была понять намек. Несложно ведь, да? Наши стороны улицы – разные, сеньора, а движение транспорта слишком сильное.

– Яркие пятна случаются повсюду.

Эста соображал быстрее своей спутницы. Самую малость. Впрочем, это и ожидалось: он же был свидетелем нашей невнятной беседы в учебном классе. Но ещё догадливее оказалась Лил. Пока Норьега только собирался предпринять что-нибудь для снятия напряженности, девчонка сграбастала со стола пакеты с вещами и ткнула их в меня. Со всего размаха. А потом повернулась к Глории.

– Ты смотреть смотри, а слюни-то сглатывай!

Служащей муниципалитета не к лицу опускаться до уровня уличной шпаны. Я это знаю, Эста это знает, Лил если не знает, то блестяще следует интуиции. А уж блондинка, допущенная до деловых отношений с сенатором, просто обязана помнить о чести и достоинстве каждую минуту своей общественной жизни. В теории. На практике же…

– А ты макушку прикрывай. Чтобы не накапало.

Пакеты полетели под ноги раньше, чем Глория закончила говорить, но я еле-еле успел ухватить девчонку за талию.

– А ты… А ты… Думаешь, раз живешь повыше, так тебе все можно? И всех?

Лил бешено дергалась в моих руках, стараясь дотянуться до обидчицы хотя бы кончиками пальцев, а Глория и Карлито явно получали удовольствие. Она – от явленного превосходства, он – от маленькой мести, осуществленной чужими руками. И только Норьега не знал, к какому лагерю примкнуть.

Выступить в защиту дамы? Она и сама прекрасно справилась, так что поздно метаться. К тому же, ссора возникла по несколько щекотливой причине. Но мне почему-то подумалось: Эста растерян вовсе не из-за этого.

У него на глазах, прямо перед носом любимая женщина, казалось бы, принадлежащая к тому же социальному кругу, разделяющая мысли и намерения, улыбается, намеренно причиняя боль той, кому должна помогать искренне и бескорыстно… Есть, от чего застыть на месте.

– Пойдем домой.

– И позволить этой… этой…

– Пойдем, я сказал.

Рассыпавшиеся пакеты остались лежать там же, где упали. На поле проигранного боя. Лил вспомнила о них примерно на полпути к выходу из ярмарочного лабиринта и снова заметалась:

– Мы же забыли… Надо вернуться, а то разберут! Знаешь, сколько тут охотников на чужое добро?

Ага. С одним только-только распрощались. Вернее, с одной.

– Возвращаться – плохая примета. Дороги не будет.

– Ну и пусть не будет! Я не могу, чтобы… Эта женщина, ты видел, как она на тебя смотрела?!

– Забудь.

– Она бы лучше прямо сказала, что ждет тебя в своей постели, так было бы честнее!

Жаркое солнце. Новое, пока ещё незнакомое лицо. Яркая ткань на загорелом от ржавчины теле. И препятствий всего ничего: лишь нелепая тощая девчонка. Нищенка из Низины. Зачем же ждать? Вперед, в атаку! А заодно можно потрепать нервы парню, который ходит за тобой хвостом.

– Да плюнь ты на неё.

– И плюнула бы! Если бы ты не вмешался!

В определенных кругах женские драки – изысканное развлечение. Но там участницы хотя бы получают деньги за свое бешенство.

– Хочется опозориться ещё больше?

– Это ещё почему? Надо отвечать на удар! Иначе себя уважать перестанешь.

– Тебя падре так учил?

Ага, смутилась. Затихла. Позволила поставить себя на землю.

– Не… Все говорят. На улице.

Только вот что-то не все делают. Фелипе заливает свои беды вином. Хозе млеет от катания на лифтах, но даже не помышляет хоть на шаг приблизиться к тому, чтобы видеть эти самые лифты каждый день. Долорес, вместо того, чтобы ухватиться за нежданную удачу, видит во всем подвох и заговор.

Им хорошо в их нишах. А может, плохо, но они все равно не стремятся прорваться куда-то за пределы своего бытия. Весь вопрос, почему? И почему я сам легко сворачиваю на укатанную дорогу, как только появляется такая возможность?

– Ну хорошо, ответила бы ты. Плевком или ещё как. Неважно. А что дальше?

– Как это что? Я бы показала…