Один человек и один город

Борозда шрама на оливково-смуглой коже предплечья. Натоптанная тропинка. Широкая, белесая, с некрасивыми рваными краями. В общем, не тот аксессуар, который выставляют напоказ. И понятно теперь, откуда взялся такой покрой платья, странно старомодный.

— Хочешь спросить? По глазам вижу, что хочешь. Не надо, сама скажу. Протащило по лееру в том году. Навигатор ошибся с координатами бури, вот нас и задело. Краем.

Ну и что это за ответ? Вопросов только вдвое больше стало. Если не втрое. Хорошо ещё, собеседница не собиралась умолкать.

— Я служу в Береговой страже. Не место для женщин, да? Все так думают. А откуда мужчин-то взять? В Лимбо каждый наперечет. Вот здоровяк, как ты, на море бы пригодился. Только не попадешь туда, даже если рваться будешь. Не возьмут. Вы же бедные-несчастные, обездоленные и нуждающиеся, о вас заботиться надо, пылинки сдувать…

Кто же она такая? Не подруга, это точно: все слова идут вразрез с тем, что обычно мелет Эста. Хотя, в главном права, конечно. Бахито и впрямь не берут на военную службу. Статус не позволяет. Они ведь не граждане. Временные переселенцы. Беженцы. До сих пор. Все ещё.

— Вот и братец вместо того, чтобы мужскими делом заниматься, вокруг вас прыгает. Кузнечиком. Бумажки перекладывает с места на место и проповеди читает.

Ага, брат. В смысле, сестра. Она ему. Старшая.

— А не служила бы я, кто б его в муниципалитет взял? Желающих много: работенка-то завидная и риска никакого.

С заднего сидения что-то пробурчали. Совершенно неразборчиво, но Марисоль это не смутило.

— Знаю, знаю, что ты скажешь! Патрули ночные свои вспомнишь. Игрушечки. Швали на улицах найти вдоволь можно, если поискать, только на неё полиция есть. Что ж ты туда заявление не подашь? А потому что страшно там будет, с оружием-то. У тебя пистолет, у него пистолет, кто первым успеет?

С этой точки зрения я на Эсту никогда не смотрел. Как-то не догадывался. А в самом деле, ему бы пошло мундир носить. И энергия бы к делу была пристроена.

— Мало тебя ремнем охаживали в детстве, ох мало… Знала бы заранее, хлестала бы в хвост и в гриву! А то вырос не мужик, а не пойми, не разбери кто. С дурацкими идеями носишься, и все без толку. Сторонники никак не появляются, да? И не появятся! Не станет никто сражаться за лучшее будущее, пока сыт и пьян задаром.

Это точно. Если судить по Фелипе, не вылезающему из гамака, не станут. Потому что выше головы не прыгнуть. Где-то в другом месте, стартуя с новой высоты, ещё решились бы. Например, приняв сенаторское предложение. А здесь зачем напрягаться? Даже если будешь усердно трудиться и заработаешь состояние, все, что сможешь сделать — переехать с окраин ближе к центру. Но остановишься на той же черте, что и мы сейчас. На границе Вилла Лимбо и Низины.

— Ну, куда дальше?

— М?

— Где живешь-то?

Хороший у Эсты навигатор. Красочный. И каждый домик разглядеть можно. Вот в этом вроде я живу. Или все-таки в соседнем?

— О, в картах разбираешься? Учился, что ли?

— Немного.

— Ну хоть немного, и то хорошо. Может, скажешь ещё, что работаешь?

— Скажу.

— Что, в самом деле?

— Работаю.

— Ну ты прямо уникум какой-то на местном фоне! А что делаешь на работе?

— Мусор убираю.

Она тормознула. В прямом смысле: машина дернулась и встала, как вкопанная.

— Мусор?

— Ага.

Меня смерили взглядом. Изучающим, наверное, до костей. Или ещё глубже.

— Ну и ну… А поприятнее ничего не нашлось? Почище, к примеру.

— Так эта работа и есть самая чистая. Когда грязь заканчивается, как раз чисто становится.

Пауза. Передышка. Новая атака:

— А зачем ты вообще работать пошел? Сидел бы себе на пайке и в ус не дул.

Ага. Паек. Которого мне не видать, как своих усов. Не растут пока. Но звучит такой ответ как-то мелко. Наивно и глупо. Может, есть все-таки другой? Тот, что больше похож на правду? Нет, не мою. Общую. Общественную.

— Работать надо. Потому что. Каждому на своем месте. Если все руки сложат, не будет ни людей, ни города… Вообще ничего.

Смешок. Хриплый и горький.

— Тебе что, дело до других есть? Они, значит, бездельничают, а ты из-под них мусор гребешь? Может, пусть зарастут по макушку, и бог с ними? Да и черт — тоже?

Если закрыть глаза, грязи не видно. Ни пятнышка. А ещё нос можно зажать, чтобы не нюхать. И с места не сдвигаться, тогда мир будет казаться совершенным. На твоем личном пятачке. Вот только не будет ли такого мира маловато для всех вместе?

— Может, вам и приятно на горы грязи смотреть, а мне что-то не очень. Почему не погрести, пока силы есть? И разница тогда будет, между людьми и кучами мусора. Для того, кто захочет сравнить.

— Слышишь, Эста? Ещё один блаженный. Совсем как ты. Вам бы сговориться, глядишь, что и вышло бы.

Машина снова тронулась.

— Да ладно, парень, не обижайся. Это я не со зла. Извелась просто, пока брата ждала, а потом искала. Он ведь как на смерть вырядился, во все лучшее, да ещё машину взял, пижон… Думала, дело важное, а что увидела? Пьянь малолетнюю.

Не такую уж и малолетнюю. Тем более, с уважительной причиной.

— Дело и правда было серьезное.

— Да ну?

— Ваш брат…

Упрямый, надоедливый, занудный. С одной стороны. А есть ведь ещё и другая.