Один человек и один город

Тысяча попыток? Тысяча мужчин. О Лурдес говорили, что она шлюха. И говорили, что дважды не встречалась ни с одним из своих любовников. Теперь понятно, почему.

«Я начну со следующей луны. Лучшее время для лучшего ребенка на свете.»

Дальше заметки шли всего по несколько строк, на расчерченных, пронумерованных и датированных листках. Кое-где даже с именами.

Тысячи там не было — я специально взглянул на последнюю страницу. Но список впечатлял. Как и последняя запись.

«Он долго не соглашался. Отказывался. Говорил, что слишком стар, что ничего не получится. Но я не могла завершить дело без него. И он завершил тоже. Свою жизнь. Сердце не выдержало, так сказал врач. И посмотрел осуждающе. Все они всегда так смотрели на меня. Но мне все равно. Зачатый в грехе или праведности, мой ребенок будет самым лучшим.»

* * *

— Знаешь, как говорят, Франсиско? Если пьянство мешает работе, бросай работу.

— Сеньора?

— Ладно, опозданием считать эту четверть часа не буду. Так и быть, прощу. Но если собираешься придумывать оправдания, не расплачивайся по карточке: я как сегодня увидела списанную сумму и назначение платежа, аж охнула.

Несмотря на строгий вид, настроение у Долорес явно было хорошим. Удовлетворенным, и конечно, не началом нового рабочего дня, а тем, что совершалось до того.

— Сеньора, я был не…

— О, это не моё дело, Ллузи. Хочешь — пей. Только если решишь, скажи заранее, чтобы на тебя больше не рассчитывали.

— Я не брошу работу.

— Ну и славненько. Тогда, может, наконец-то к ней приступишь? А то напарник, наверное, уже заждался.

Да, Хозе обычно приходит раньше меня. Потому что идет из дома своей девушки в Лимбо, а не из Низины. И вечно ворчит на этот счет, мол, смена одна и та же, так он её отрабатывает полностью, не то, что некоторые.

— Извини, что припозднился. Было дело. Важное.

Тишина.

— Да не дуйся, ладно? Я бы за тебя и без тебя поработал, если бы можно было.

Ни звука.

— Серьезно. И вообще, я готов уже. Поехали?

Сиденье водителя пустовало, а значит, несколько минут я разговаривал сам с собой. или все-таки нет?

— Хозе?

— Не кричи… Лучше помоги. Подняться.

Он сидел за машиной, в тени. Согнувшись, как будто собирался обнять колени, а потом передумал.

— Ты чего?

— Живот крутит. С ночи ещё. Думал, снова от перца, но что-то не проходит.

— Да ты сам как перец. Красный. И жгучий. В смысле, горячий. Где, говоришь, болит?

Ответный жест можно было растолковать, как угодно. Например, «везде».

— Сиди тихо, я сейчас.

Долорес подняла взгляд от бумаг и построила брови домиком:

— У нас разве остались темы для разговора?

— Хозе.

— Который на работу является вовремя.

— Ему плохо.

— От соблюдения правил? Пусть сам скажет. Но на пару опаздывать не разрешу, только по очереди.

— Ему просто плохо. Его должен осмотреть врач.

Лицо толстушки заметно помрачнело.

— Врач, говоришь…

Когда мы дошли до машины, Хозе уже разогнулся, но здоровее выглядеть не стал, скорее наоборот. Начальница ничего не сказала, куснула губу и повернулась ко мне.

— Водить умеешь?

— Я… да, в общем.

— Значит, справишься. Вот, — мне в ладонь ткнулись ключи. — Возьмешь мою тележку и отвезешь парня в больницу.

— Лучше бы вы сами, вы же…

— Отвезешь. И про работу слова никому не скажешь. Просто приятель заболел.

— Но…

— У вас сегодня выходной. У обоих. Выданный дирекцией за доблестную службу на благо общества. И шевелись уже, а то ещё помрет бедняга!

Под седлом у Долорес оказался такой же круглый «марино», как и она сама. И жутко тесный.

— Разложить сиденье? Сможешь почти лечь тогда.

— Ой, лучше не надо, — простонал Хозе, подтягивая колени к груди.

Дорога по промзоне оказалась пустой, как ей и положено, кое-где пришлось постоять только в городе, но на наше счастье, недолго. Медперсонал отреагировал на доставленного больного бодро: сразу уволок на каталке в недра госпиталя, оставив меня в приемном покое ожидать вердикта. С одной стороны не самого утешительного, с другой… Достаточно безобидного.

— Так что с ним? — спросила Долорес, воровато озираясь по сторонам.

— Аппендицит режут. Говорят, через пару дней все будет в норме.

— И то хорошо. Возьмет больничный. А тебя завтра жду на работу. В пару с кем-то другим ставить не буду, незачем. Но не сомневайся, подберу занятие, чтобы не прохлаждался.

— Сеньора, почему вы…

— Почему что? А, — протянула толстушка, забирая ключи от машины. — Чтобы предприятию по страховке лишние деньги не платить. Травму, полученное в нерабочее время вам и так полечат, за счет города. Ни от кого не убудет, понимаешь?

Логика четкая. Хотя и пахнет не слишком приятно.

— Я на тебя рассчитываю. Можешь, конечно, поступать, как хочешь, но на будущее… Должок останется. За мной. Так что выбирай, что тебе нужнее.

Выходила из вестибюля она, как ни в чем не бывало. Словно случайно здесь оказалась.

— Вам что-то нужно, сеньор?

— М?

— Ну, сидите здесь, уже долго… Может быть, позвать кого-нибудь?

— Я жду новостей о приятеле. Его сейчас оперируют.

— О, простите.

— Да ничего. Пойду, погуляю, чтобы вас не смущать. И место не занимать.

— Как вашего приятеля зовут?

— Хозе Эрнандес.