Один человек и один город

— Любой живой организм тоже излучает энергию. Всякие шарлатаны любят называть её аурой. Слышал, наверное? Слабые такие волны. В физическом смысле. Рассеиваются через считанные сантиметры от границ тела. А в случае водителя похоже, что каким-то чудом произошла фокусировка. Усиление даже.

— Но как?

— Понятия не имею. Мой приятель сказал, что если ему удастся построить модель процесса, пусть и чисто теоретическую, это будет открытие мирового масштаба. Или даже вселенского.

— Звучит внушительно.

— Да уж… А ты сам о чем спросить хотел?

— Про «молли». Только не в смысле излучений и всего такого. Другое.

— Ну, давай.

— Они же сейчас есть в каждом человеке?

— Практически. В любом, кто попал под вакцинацию. Но обычно от неё не отказываются, знаешь ли. Жизнь всегда оказывается дороже принципов.

— А когда мужчина и женщина… Сближаются, в общем. Что тогда происходит?

— Тебе простыми словами объяснить? — хмыкнул Вега. — Вот уж не думал, что такой парень, как ты, и ни разу… Ну извини. Всякое бывает.

— Я про «молли» спрашиваю! Что с ними случается? Ведь в женский организм попадает часть другой матрицы, верно?

— Конечно.

— А дальше? Она, эта часть, исчезает, изменяется, присоединяется к существующей системе? Что конкретно происходит?

— В этом я не специалист, могу пояснить только общие принципы. Пойдет?

— Да хоть что-нибудь, и то буду рад.

Доктор начал катать папиросу по лакированному дереву.

— Если не ошибаюсь, фрагмент отцовской матрицы становится как раз ядром для формирования зародышевой «молли». В большей своей части.

— То есть, не целиком?

— Ещё ошметки остаются. Постепенно теряя свою структуру. В конце концов, отдельные частички присоединяются к женской матрице или вовсе выводятся из организма.

— А в случае выкидыша?

— Причем тут выкидыш?

— Вот начало формироваться ядро, как вы говорите. Сколько ему нужно времени на этот процесс?

— Месяцы, в общем случае. Тут надо понимать, что новорожденный полноценной матрицей обладать не может. К сожалению. Иначе вакцинация не требовалась бы снова и снова, при появлении каждого нового человека.

— А что тогда у него внутри? У ребенка?

— Среда, благоприятная для прививания «молли». Ты этого, конечно, не знаешь — неоткуда, но самые первые прививки сопровождались последствиями. И часто очень болезненными. Процент умерших после принятия вакцины, был крайне мал, это верно, но и такое случалось. А вот уже у первого родившегося после поколения процесс проходил намного безопаснее.

— Так что тогда с выкидышем? Вся среда, как вы её назвали, уничтожается? Полностью? И никаких следов не остается? У той же женщины, например.

— Глубоко копаешь, — сощурился Вега. — Говорю же, не моя специальность. Но чисто физически… Какое-то время «память» о партнере остается. Должна, по крайней мере. А теперь позволь спросить, откуда такой странный интерес? Ребенка кому-то сделал, что ли?

Когда тебе не верят, это с одной стороны обидно, с другой — опасно. Хорошо, что в случае доктора можно было не сильно волноваться насчет объяснений: сам придумает. Особенно если не мешать.

Часть 3.17

Во всей Санта-Озе, как я подозревал, имелось только три места, куда могла отправиться малолетняя колдунья в расстроенных чувствах. К себе, в собор — под теплое крылышко падре, и к чернокожей мамбо. Дома девчонки не обнаружилось, церковь она вряд ли стала бы сейчас посвящать в свои откровения, значит, оставался только один вариант. И он оправдался: когда я постучал по дверному косяку, за порогом возникла Лил.

— Зачем пришел? Не хочу тебя видеть.

И ни малейших угрызений совести? Или мне вчерашние события все-таки приснились?

— Да вот, утром проснулся и почувствовал себя одиноко.

Хлопнула ресницами.

— Я тебя обидел, раз ушла? Ты скажи, чем. А то, может, сразу мириться начнем?

Шатнулась назад:

— Эй-эй-эй, ты чего?

— Я тут все думал, думал… Ты права. Лучшей пары мне в городе не найти, так зачем время зря терять?

— Ты же не пьяный был вчера. Ну, если только совсем немного… Не помнишь, о чем говорили? Ни словечка?

Облегчения в её голосе точно не было. Удивление, разочарование, ещё какая-то ерунда, но ни капли того, что я предполагал услышать. Другая бы на её месте радовалась. По крайней мере, сделала бы вид, будто ничего и не произошло. А Лил продолжала напирать:

— Ты пришел, ещё сказал, что встреча не состоялась… Та, с сенатором. Или не удалась, я так и поняла толком. Помнишь?

— Да, насчет встречи правильно.

— А потом? Я ещё на полу сидела и ты меня поднять хотел. Я тогда много всякого сказала.

А ведь она в отчаянии. Интересно, почему? Боится, что придется все начинать сначала? Что сил не хватит повторить все то же самое, но мне в лицо и при свете дня?

— Да бог с ним, говорила или нет. Мы друг другу чего только не сказали! Давай, забудем? Отпустим все в прошлое, а? И рука об руку двинемся в совместное радостное буду…

— Не трогай меня!

Сползла по стене и сжалась в комок.

— Пожалуйста, не трогай…

— Тебе что, страшно? Такая могущественная колдунья и не может за себя постоять?

— Я могу. Но только не… Только не против тебя.