Один день Александра Исаевича

В отличие от выросших в Советском Союзе сверстников, мальчишка, как и большинство окружающих, проникнуться любовью к новому государству не успел, поэтому приход немецких оккупантов воспринял с безразличием. Тем более, что, на его счастье, приграничные бои родные места миновали стороной. Первый сигнал, который начал менять мировоззрение Марьяна (а, говоря точнее, — формировать), прозвучал через несколько дней: пришедшие с немецкой оккупацией люди в черном с белыми повязками на рукавах, которых называли «полицаями», развели у школы большой костер и с довольными харями начали выносить книги из библиотеки и бросать их в огонь. Разговаривали они вроде бы на украинском, но говор заметно отличался от местного. Если раньше для Марьяна существовали свои, к которым он относил земляков из близлежащих населенных пунктов, и чужаки — пришлые издалека (по нашим меркам не очень-то и далекого), которых он никак не различал, то теперь он понял, что чужаки бывают сильно разные… Сжигавшие его любимые книги — вредны и злобны.

Режим оккупации, в отличие от регионов восточнее, не был особенно жёстким. Молодежь на работы в Германию насильно не сгоняли. Достаточно было показов пропагандистских фильмов со счастливыми лицами украинцев и поляков, уехавших на работы в объединённую Великой Германией Европу. «Теперь, когда народы Восточной Европы освобождены от большевистского рабства, каждый имеет право на счастливый и свободный труд во имя Германского Рейха, ведущего бескомпромиссную борьбу с большевизмом», — примерно так вещала пропаганда нацистов. И молодежи, выросшей на антисоветской пропаганде панской Польши, свежая от нацистов вполне заходила. Многие молодые люди добровольно и с радостью отправлялись «счастливо трудиться» в Третий Рейх. Потом от некоторых даже приходили письма. Только почему-то не родным, а знакомым с описанием счастливого труда у немецких хозяев и с призывами присоединиться к этому празднику жизни…

Немецкие хозяева были настолько добры, что даже предоставляли бесплатный транспорт до Германии — эшелоны с товарными вагонами, в которые они загоняли будущих свободных работников. После войны несколько человек даже вернулись. Наследники немецких фашистов, десятилетия позже снова объединившие Европу, стали умнее и намного практичнее — гастарбайтеры теперь за свой счёт добираются до европейских работодателей. Впрочем, я отвлёкся.

Зимой 1943-го эпидемия унесла жизнь ослабленной голодом матери, сироту забрала в село любившая племянника тётка.

Освобождение от немецкой оккупации для Марьяна снова прошло буднично — ходившие вчера по селу полицаи исчезли, появились советские солдаты с красными звёздами и с погонами, которых раньше у них не было. Хоть сельская и небольшая, но снова открылась школа, в которую и в этот раз завезли так полюбившиеся Марьяну книги…

Во время оккупации он учился самостоятельно и эпизодически. Возможность опять ходить в школу, в которой вместе с директором было три учителя, позволила наверстать упущенное — юноша продолжал познавать мир, перечитав все имевшиеся в школьной библиотеке книги.

А в конце лета 1946 года появилась Она. Нет, пятнадцатилетний мальчик не влюбился в прямом смысле слова, это чувство даже нельзя было назвать платонической любовью. Если бы мы спросили тогда самого Марьяна, он бы, будучи в меру верующим, охарактеризовал свои чувства как восхищение сошедшим с небес ангелом.

Обычная советская девушка родом со Слобожанщины, закончив педагогический вуз, получила направление учительницей младших классов на западную Украину. Марьян привык к близко и глубоко посаженным глазам на круглых лицах окружавших женщин и не представлял иного. Новая учительница с миниатюрной фигурой и лицом, заметно отличавшимся большими глазами под изогнутыми бровями и с высокими скулами, кардинально выпадала из стереотипа. Будучи лет на семь старше парня, она выглядела почти как его ровесница. Марьяна восхитила не только внешность девушки, она с видимым удовольствием и терпением возилась с сельской малышней, а её украинский язык, внятный и напевный, от привычного ему говора отличался как журчание ручья от кваканья лягушек. Кроме обучения младших классов, старшим она преподавала русский язык.

Через полгода, весной, к нему пришли. Они называли себя борцами за свободу. Ещё во время войны ходили слухи как бандеровцы вырезают целые сёла с польским населением, уничтожают евреев. Когда снова пришли Советы, они начали убивать отдельных военнослужащих, устраивать засады на небольшие отряды военных, диверсии. Но этим они занимались неохотно, без огонька.