Один день Александра Исаевича

Больше убивали безоружных: советских активистов, работников колхозов и предприятий, вообще любых, кто представляет власть, сотрудничает с ней или, даже, подозревается в сочувствии и лояльности. Вместе с семьями и невзирая на возраст, обязательно зверски, с особой жестокостью, это почему-то доставляло им особое удовольствие. Здесь «борцы за свободу» действовали активно, с выдумкой и любовью к процессу…

Военного гарнизона в селе не было. Поэтому в один из дней в дом тётки свободно зашли два вооруженных человека. Они понятно и доходчиво объяснили почему мобилизуют в ряды Украинской повстанческой армии 16-летнего Марьяна и что будет с ним, тёткой и другими родственниками в случае отказа. В самом деле, от такого предложения отказаться трудно.

Первое время Марьян был, что называется, на испытательном сроке. Оружие ему, конечно, пока никто не доверил. Для начала он выполнял функции связного между одним из односельчан, работавшим на УПА осведомителем, и роем, к которому его приписали. Роем называли отделение примерно из десяти бандитов. Прятались они недалеко от села в двух схронах по пять человек. Через месяц Марьяна допустили в один из схронов, куда он стал приходить через день для обучения подпольной и подрывной деятельности.

В один из дней командир роя привлек Марьяна к операции. Четыре бандеровца, как они объяснили парню, хотели потолковать с головой села. Марьяну ставилась задача выдвинуться от дома головы на несколько дворов в сторону центра и, в случае появления «москалей», метнуться обратно, чтобы предупредить «братьев», как они пафосно друг друга называли. На стрёме стоять час, после чего бежать домой.

Когда группа огородами приблизилась к дому головы, Марьян через дворы вышел на улицу и прошел пару сотен метров к центру села. Там он выбрал для наблюдения тенистое место со скамьёй, откуда был хороший обзор, и делал вид, что присел отдохнуть. Несколько раз мимо проходили односельчане, не обращавшие на него внимание.

Где-то через полчаса он заметил знакомого «энкэвэдиста» — пару раз видел его раньше — с двумя солдатами, которые шли в его сторону. До них было ещё довольно далеко, поэтому Марьян неспеша встал, спокойно вошел во двор дома, и огородами метнулся к дому головы.

Во дворе головы было тихо. Марьян внимательно огляделся — вроде всё спокойно. Только он собрался зайти в дом, как из-за забора услышал скрип двери и женский вскрик. В соседнем доме, как он знал, уже полгода жила новая учительница…

По телу разнеслась предательская слабость. Парень, предчувствуя беду, испытал беспричинный ужас. Он тихонько подошел к разделяющему дворы забору и посмотрел через щель.

Возле открытой двери в дом стоял один из четырех «братьев», он мерзко скалился, заправляя штаны, рукав был заляпан кровью. Из двери, которую он, выйдя, не закрыл, снова послышался сдавленный женский крик. Марьян узнал этот голос, в котором услышал столько обреченной боли… Он сразу понял, что происходит. Испытав ужас от этого, он не почувствовал ни малейшего страха за себя. Душа билась в истерике, разрывалась от вопля: «Спасай её! Делай что-нибудь! Перепрыгни забор», а сознание выросшего в военные годы парня быстро и беспристрастно просчитывало варианты. И вариант напасть без оружия на четырех вооруженных взрослых имел нулевые шансы на успех. Ему в этот момент было безразлично, что убьют его, но в этом случае они точно убьют и Её. Поэтому этот вариант не подходил. Нужна помощь! От кого? От тех, у кого есть оружие, а оно есть у…

Эти рассуждения в сознании Марьяна промелькнули за долю секунды. Сделав шаг назад, он развернулся, внешне спокойно прошел несколько шагов до калитки на улицу, аккуратно ее открыл и… рванул, побежал так, как никогда в жизни не бегал, так, что сперло дыхание. Увидев идущих навстречу военных, он на ходу начал размахивать руками — соображения хватило не орать издалека, они всё равно ничего не поняли бы. Бойцы тут же разошлись в стороны, изготовив оружие к бою. Лейтенант госбезопасности, а это был наш Данька, который периодически посещал населенные пункты на подконтрольной территории, только поправил автомат на груди.

— Там бандити вбивають вчительку! — выпалил подбежавший Марьян.

В другой бы раз Данька так не среагировал, он тут же заподозрил бы засаду и действовал аккуратно и осмотрительно. Но он уже видел этого парня, даже кое-что про него знал — должность обязывает — поэтому, видя неподдельный ужас в глазах юноши, схватившего его за рукав и тянущего за собой, он только переспросил:

— У неё дома?

— Так!

— Бойцы, за мной, бегом! — подал он команду уже на бегу.

Данька и Марьян стояли в доме учительницы, два бойца за ними у входа. Они не успели. И теперь стояли, оцепенев, перед столом в центре комнаты, на котором лежало тело совсем недавно прекрасной девушки.

Тело было обнажено, растерзано и обезображено. Растерзано так, как не растерзает дикий зверь в лесу. Учительницу можно было узнать только по русым волосам и одному уцелевшему глазу, в котором застыла бесконечная боль… Вся комната была забрызгана кровью.