Один день Дениса Ивановича. Хроники конца света

– Я не хотел бы сейчас подробно касаться теории так называемой «Пентархии». Эта теория имела светское происхождение и, как и все подобные церковно-политические теории, никогда не касалась сердцевины православной веры (точно так же, как теория «Третьего Рима», в свое время имевшая популярность на Руси, не имеет для нас какого-либо значения в настоящем)».

Надо сказать, что у митрополита Илариона есть в этом вопросе высокопоставленный единомышленник: не так давно патриарх Константинопольский Варфоломей назвал доктрину «Москва – Третий Рим» «глупой, высокомерной и нечестивой» и «абсолютно неприемлемой для Православной Церкви». Что, учитывая реноме константинопольского патриарха среди православных, – весьма показательно. Попасть в одну компанию с Варфоломеем, да еще и по такому поводу – врагу не пожелаешь. Хотя кто знает: может быть, владыку это вполне устраивает?

Кстати, такое резкое высказывание Варфоломея вполне понятно: он защищает свое первенствующее место в «Пентархии». Но как оценить в этом аспекте высказывание митрополита Илариона? Ведь его отказ от доктрины Москвы как Третьего Рима знаменует и отказ от постановки вопроса о переводе Московского патриарха на первое место по диптиху. Это капитулянтская позиция по отношению к своей церковной организации. Позиция тем более странная, что митрополит Иларион – один из нескольких вероятных преемников Патриарха Кирилла на престоле предстоятелей Русской Церкви.

Знающие умные люди могут мне возразить: да никакой идеологической доктрины Третьего Рима не было, ее выдумали славянофилы в XIX веке, нарастив на несколько древних фраз инока Филофея «мясо» своих учений. Я мог бы с этим поспорить, но не здесь, – не тот формат. Скажу лишь то, что если даже доктрина «Москва – Третий Рим» лишь миф, созданный славянофилами (а это не так!), то и в этом случае сей «миф» не выдумка, он врос в плоть и душу русских православных людей, стал живой и движущей силой, смыслом жизни нашего народа.

«Миф, – как написал Андрей Савельев, – это коллективное самовыражение общества, который складывает это общество в признании мифического сюжета как истинного. Причем, у этого сюжета может быть множество интерпретаций… а также воображаемые философские смыслы, но не может быть отрицания реальности мифа, которое разрушило бы общество. Посягательство на эту реальность в устойчивом обществе предполагает жестокие преследования».

Именно таким посягательством и заняты патриарх Варфоломей и митрополит Иларион, отрицая значение доктрины «Москва – Третий Рим».

Варфоломея можно понять, у него свой интерес в этом вопросе. Но я не буду даже спорить с сидящим в своем Фанаре наследником «глупых ромеев» (как назвал византийцев, надеющихся на помощь папы Римского, визирь турецкого султана Мехмеда Завоевателя, захватившего Константинополь в 1453 году). Не стану также утруждать себя и мучить читателя всем известной историей о появлении доктрины Третьего Рима и роли в этом инока Филофея.

Отмечу только, что доктрина «Москва – Третий Рим» имеет для русского православного человека основополагающее значение. Оно связано с тем, что в момент возникновения этой доктрины (общепринято считать, что она появилась в конце XV века) во-первых, формирующееся Русское централизованное государство оказалось единственным в мире независимым православным государством с Великим князем (а потом и царем) во главе; во-вторых, именно в это время православные ожидали (в связи с окончанием седьмой тысячи лет от сотворения мира) Второго пришествия Христова.

Слова о том, что Россия – Третий Рим освятили установление Патриаршества на Руси в правление сына Ивана Грозного, царя Федора Ивановича: в Уложенной грамоте, узаконившей русское Патриаршество, за подписью Вселенского Константинопольского патриарха Иеремии II упоминается «великое Российское царствие, Третей Рим». Но еще прежде того, в 1547 году, как результат развития доктрины «Москва – Третий Рим», возложил на себя царский титул и миссию вселенского христианского императора первый русский царь Иван Грозный.