Один день ясного неба

Ему нравилось представлять себе, как люди поднимаются с кроватей, берутся за веера для огня, чтобы раскочегарить каменные печи для утреннего хлеба. В городе было три пекарни, и в Дукуйайе можно было даже купить хлеб, привезенный на кораблях — снобы из горных поселков раскупали эту дрянь подчистую, — но большинство жителей архипелага до сих пор сами пекли хлеб по утрам. Скрежет жерновов для маисовой муки и мерные хлопки свежего теста, которое женщины вымешивали и раскатывали вручную, как его бабушка и как ее мать до нее, вымешивая и останавливаясь, чтобы передохнуть и заправить выбившуюся прядь, после чего их волосы покрывались мучной пылью, и молодые женщины выглядели много старше своих лет. Он и сам частенько находил маисовую муку на своих дредах, которые делали его похожим на женщину и вызывали у многих неодобрение. Потому что дреды носили только никчемные бездомные мужчины.

А он старался относиться равнодушно ко всему: и к обожанию, и к неодобрению, и к завышенным ожиданиям.

Он выскользнул из кухни и пошел наверх. К этому времени по радио уже закончили передавать и государственный гимн, и утренние молитвы, и прогноз погоды. Присел в гамак Найи и включил приемник. Может быть, скажут что-нибудь про него.

— Доброе утро, Попишо! Я Ха, дочь Луса. Будь благословен день сегодняшний. Боги уже разбудили солнце! Вы готовы меня выслушать?

Он как-то услышал на улице разговор местных об этой ведущей утреннего шоу — первой в истории архипелага. Они обсуждали ее с негодованием: куда катится этот проклятый мир? А он горячо одобрял женщин, занимавшихся тем, чем они хотели. У нее пожар в животе, ехидничали уличные сплетники, ей прямо неймется!

Судя по интонации, Ха все это говорила с улыбкой, без малейшего притворства.

Он беспокойно шевельнулся и выпрыгнул из гамака.

— У нас такие события! Все с восторгом ждут завтрашнюю свадьбу! Губернатор Интиасар предлагает нам всем столько бесплатных радостей, что я аж со счета сбилась! Бесплатная еда! Банкет с музыкой! Подарки всем! Я не знаю мужчины, который так бы радовался тому, что его дочь выходит замуж! Надеюсь, что и Сонтейн Интиасар радуется не меньше папы!

Завьер улыбнулся. Эта ведущая прямо диссидентка — лопочет в микрофон, как деревенщина. Никаких попыток имитировать английский говор, ну дает!

— Накануне свадьбы невесте самое время еще раз хорошенько подумать, ты меня слышишь, Сонтейн Интиасар? — Ха лукаво усмехнулась. — У тебя еще остается целый день и целая ночь, чтобы окончательно решить, подходит ли тебе такой мужчина. И не обращай внимания на весь шум, который мы тут подняли в связи с твоими планами! Мужикам легче, они всегда точно знают, что получают в браке, — женщину, которая будет заниматься домашним хозяйством. А вот женщине приходится заботиться о себе самой, как только из головы улетучатся воспоминания о красивом свадебном платье и свадебном застолье. Дамы, я знаю: вы меня отлично понимаете! Признайтесь, ведь многие из вас пожалели, что не подумали дважды, прежде чем вступить в брак?

Завьер понял, что эта женщина ему очень даже по душе.

— …покуда Сонтейн еще раздумывает, воспользуйтесь щедростью губернатора Интиасара сегодня, слышите меня? Я призываю вас: ешьте от пуза и пейте до упаду!

И тут он услышал то, чего опасался.

— Но берегитесь радетеля! Только представьте себе: этот милашка-мужчинка совершает сегодня древний ритуал обхода! Дамы, что вам об этом известно? Скоро он придет в ваш район!

Завьер вздохнул. Она перестала ему нравиться.

В дверь спальни постучали.

Может быть, не стоит ему совершать обход и вообще ничего не делать? Может быть, хотя бы сегодня Найя наконец придет?

— Вы сразу узнаете Завьера Редчуза, когда его увидите. Я слыхала, очень он неуживчивый парень. — Веселый смешок. — После того, как Сонтейн Интиасар слопает свадебный ужин, я вам зачитаю здесь меню празднества, чтобы вы все могли готовить не хуже нашего радетеля.

Он выключил приемник и, постучав по его корпусу, встал. Взглянул на гамак Найи.

Снова стук в дверь — еще более решительный.

Он пробормотал «да», потом повторил громче.

Дверь приотворилась. Раздалось хихиканье, потом в щелку просунулась маленькая ладошка, сжимавшая клочок бумаги. За ней быстро показалась длинная худая рука, которая вдруг вытянулась до двух метров, и лист бумаги затрепыхался в воздухе.

— Угадай, кто это, дядя Завьер!

Ей нравилась эта забава. Она принялась так дурачиться после того, как он запретил ей вбегать на кухню, когда он готовил. Он просто хотел оградить ее от опасностей. Теперь она проделывала свой фокус с растягивающейся рукой, желая его развеселить.

— Ну так кто же это? С такой красивой коричневой рукой?

Хихиканье за дверью. Она была не одна. И потом торопливо, взахлеб:

— Мы можем войти? Мама Оливианны сказала, что ей можно позавтракать прямо здесь, но сначала ты должен ее помыть!

— Входите, входите! — Он уже раньше мыл малышку.

Чсе вошла. Ее рука снова укоротилась до нормальной длины, а из-за ее спины показалась темнокожая девчушка с розовыми легкими, болтавшимися у нее на боках, точно кожистые мешочки.