Один день из жизни жены Эйвери Мэнна

Мэрилин: О чём же они были?

Дэйн: Больше о себе, чем о ком-нибудь другом. Возможно, вообще о Человеке и мужчинах и, в частности, о себе. Он не имел привычку открываться до конца.

Мэрилин: Неужели это правда?

Дэйн: И ты задаёшь мне этот вопрос! Кому-кому, а тебе следовало бы знать об этом.

Мэрилин: Я не припоминаю ничего подобного.

Дэйн: Он ничего не писал: просто рассказывал их мне. Я знала, что он собирался записать эти рассказы.

Эйвери: Конечно, я собирался опубликовывать эти ужасные истории, хотя знал, что людям нравятся рассказы со счастливым концом. Я так много хотел сделать, и так мало было у меня времени. Я даже не представлял себе, как мало у меня времени. Если бы я только знал…

Мэрилин:(с сожалением). Если бы Эйвери хоть сказал или намекнул, что он собирается сделать.

Дэйн: И мир стал бы от этого лучше?

Мэрилин: Мой мир? Наверно, не лучше, но что я знаю наверняка — совершенно другим. Более открытым.

Дэйн: И что, он стал бы лучше?

Мэрилин: А что, разве нет?

Дэйн: Я у тебя спрашиваю.

Мэрилин: А теперь я тебя спрашиваю. Разве мир не стал бы лучше, даже не имея в виду Эйвери, если бы он был немного открытее?

Дэйн: Это зависит от того, что открывать.

Мэрилин: А что мой муж открыл для тебя?

Дэйн: То, что он не открыл для тебя? Не в этом ли содержится скрытая часть твоего вопроса, а?

Мэрилин: Да, именно это неупомянутое, невидимое.

Дэйн: Я не знаю. Потому что я не знаю, в чем он открылся тебе.

Мэрилин: Для меня он был закрыт, полностью закрыт.

Дэйн: И это не дало тебе пищу для размышлений?

Мэрилин: Нет, хотя ты права, конечно, дало. Это открывает глаза на многое. Действительно, не обращать внимания на все это, с моей стороны, было большой глупостью.

Дэйн: Моя непосредственность — величайший дар природы!

Эйвери: Боже, Дэйн, не бери в голову!

Дэйн: Извини, Мэрилин, я не …

Мэрилин: Не знала? Не знала, что Эйвери был такой замкнутый, такой скрытый?

Дэйн: Конечно же, знала. Знала по его рассказам.

Мэрилин: Истории были обо мне?

Дэйн: Нет, о нём. Рассказы, так или иначе, всегда были о самом себе. О его неспособности открыть затаённые черты его характера перед людьми, которых он очень любил. И людьми, которые очень любили его.

Мэрилин: И ты одна из них, Дэйн, не так ли?

Дэйн: Что ты имеешь в виду?

Мэрилин: Одина из тех, кого он любил? Или из тех, кто его любил? Одина из тех, перед кем он не открылся до конца?

Дэйн: Эйвери ничего от меня не скрывал.

Мэрилин: Ты любила его, не так ли? (Дэйн кивает, без особого желания.)

Дэйн: Я любила его. Ты знаешь это.

Мэрилин: Боже, Дэйн, и как же ты его любила?

Дэйн: Рассказать, как я его любила? (Мэрилин отворачивается и кивает головой) Да, я любила его. Сначала как младенца, затем импульсивно, позже страстно и, в конце концов, как самого близкого друга. Последнее чувство было самым дорогим.

Мэрилин: Мне бы хотелось узнать, как это «страстно»? (Дэйн смотрит на нее с удивлением.)

Дэйн: Не дурачься, Мэрилин! Мне представляется, что момент «страсти» совсем тебя не касается!

Мэрилин: Дурачиться с тобой? Почему я должна дурачиться, если это касается супружеской неверности?

Эйвери: Могу себе представить, во что это может обернуться!

Дэйн: Я имею в виду проблемы Эйвери. Не могу себе представить, с какого бока можно притянуть сюда супружескую неверность.

Мэрилин: Проблемы Эйвери?

Дэйн: Его, его — ты знаешь. Что, мне назвать их?

Мэрилин: Да, конечно! Ты должна сказать! Какие проблемы!?

Дэйн: Его импотенция! Что, произнести по буквам?

Эйвери: ИМПОТЕНЦИЯ

Мэрилин: Не поняла, что? Импотенция??? Откуда ты взяла, что Эйвери был импотентом? (Дэйн проявляет явные признаки дискомфорта.)

Дэйн: От Эйвери. Мы никогда, я имею в виду, что мы никогда,… потому что он сказал, что у него была проблема, из чего я сделала вывод, что это была импотенция. Это то, что он сказал мне. Он был у врача.

Эйвери: Я не лгал ей. Она сама предположила, что у меня импотенция. И в этом нет моей вины. Она сама пришла к этому выводу, и это было подходящее объяснение для меня. Знаете, я не хотел терять ни агента, ни моей жены. Они обе меня устраивали.

Мэрилин: Он обращался к врачу не по поводу импотенции!

Дэйн: Нет!?

Мэрилин: Нет.

Дэйн: Не хочешь ли ты мне сказать, что у Эйвери не было этой проблемы?

Мэрилин: Конечно, нет! У Эйвери было много проблем, но только не импотенция. Кстати говоря, Эйвери был очень сексуальным.

Дэйн: Именно это я хотела услышать. (Дэйн подходит к гробу и начинает рыдать.)

Дэйн: Ты, сукин сын, даже не знаешь, какое счастье для тебя, что ты умер!

Эйвери: О, да, я знаю!