Один день лета. Сборник рассказов

Утром он какое-то время не мог понять, что происходит. Пехотинцы, матерясь, хватали оружие и выскакивали из землянки. Вокруг  гремело, с наката сыпался сухой песок. Высоту обстреливала немецкая артиллерия.

Надев сапоги, он тоже выбежал наружу. Осмотрелся. Починенная телега была цела.

– Эй, ты!

Возчик обернулся. К нему обращался молодой лейтенант.

– Чего встал!?

– Так я…

– У нас раненые! Грузи их и вези в тыл. Немцы что-то затеяли.

– Есть! Я только за лошадью сбегаю.

– Давай!

Он кивнул и побежал по склону вниз, к лесу. Когда вернулся, таща за повод испуганную лошадь, в телеге уже сидели трое солдат. Еще двое лежали. Обстрел прекратился, но с той стороны фронта продолжали бить орудия. Снаряды с воем пролетали высоко над ними куда-то в тыл. Один из раненых, припадая на ногу, помог ему запрячь лошадь и они покатились вниз по склону. Обернувшемуся ездовому послышался сзади глухой рев моторов и он подумал, что сглазил вчера. Все было, как тогда, неподалеку от Орла, два года назад.

На подъеме он соскочил с телеги, чтобы облегчить ее и повел лошадь в поводу. Это их и спасло. Когда они уже выезжали из рощи, в которой он вчера вырубил жерди, заметил из-за кустов бронетранспортеры с крестами на боках. Из машин выпрыгивали фашисты и разворачивались цепью.

Он махнул рукой перед мордой лошади. Та фыркнула и сдала задом. Развернувшись, телега заехала в кусты.

– Что там? – спросил один из раненых.

– Немцы, – ответил ездовой. – Обошли.

– Вот гады! У нас и автоматов-то нет, в роте оставили. Давай твой карабин!

– Сдурел!? Впятером с полком СС воевать собрался?

– Ну а что, ждать, пока нас покоцают тут?

– Сиди тихо. Может, и обойдется…

– Дед дело говорит, – поддержал его один из лежачих. – Сиди. Если они сюда, в лес, не полезли, то и не полезут. Может, и пронесет.

– Меня – уже, – криво усмехнулся тот, что просил его винтовку.

Именно криво. Один глаз у него прятался под бинтом.

– Не ссы раньше времени. Знаешь, почему они в лес не полезут?

– Ну и почему?

– Потому, что он заминирован. Немцы об этом знают, они мины и ставили. На опушке мы с саперами все сняли, а в глубине не стали заморачиваться. Не пойдут они вглубь, так что сидим тихо. И вокруг шастать тоже не надо. Понял ли ты, родное сердце?

– Чего тут не понять? Сидим, значит. Сидеть – дело привычное.

Лежавший усмехнулся и сказал ездовому:

– Он у нас недавно из штрафбата. Вроде как искупивший кровью. Нахватался там у урков.

– Тебе завидно!? Да там и не было урок, одни фронтовики.

Однако он понемногу успокоился, достал кисет, скрутил самокрутку. Немецкая артиллерия между тем снизила темп стрельбы. С востока тоже гремело. Там шел бой. За рощей ревели танковые двигатели.

– Дед, там танки были?

– Были.

– Сколько?

– Не разглядел я. Бронетранспортеров может быть с десяток. Танков… Вроде тоже примерно столько же. Колонна на поле.

– Черт… Хреново! Это они во время артподготовки нас обошли. Не стали время тратить и роту танками утюжить. Опять же: внезапность. Теперь попрут, не остановишь. Какие танки – ты конечно не разглядел?

– Не разбираюсь я в них.

– Тебе-то что? – спросил его еще один из раненых.

– А то, что если там “тигры”, то к своим выбираться мы будем долго. “Тигра” остановить сложно, это я тебе как наводчик говорю.

– И что тогда делать?

– Сейчас – ничего. Ложись, да спи. А я послушаю, где будут пушки бить. Дед, а почему ты решил, что там эсэсовцы были?

– А у них эмблемы были на башнях. На лошадь похоже. Я слышал, что если кроме креста еще что-то нарисовано, то это и есть эсэсовцы.

– Не обязательно. Но тут ты угадал. Они и есть. Эти в плен брать не станут. Имели мы с ними дело. Да вот он хотя бы и имел.

Он кивнул на кривого. Тот сплюнул в сторону.

– Имел я их!..

– А что было? Расскажи, все равно сидим.

– Ничего хорошего. Под Сталинградом я в танковом полку служил и попали нам один раз в плен два молодых засранца. Тоже эсэсовцы. Мне их поручили в штаб полка отвести. Ну сказано – значит делаем. Идем по дороге, а рядом с ней наш танк горелый стоит, “тридцатьчетверка”. Эти идут мимо и скалятся. Такое меня зло взяло! Думаю: “Вы, суки, наших сожгли, а теперь радуетесь?” Ну и полоснул из ППШ им по ногам. В штабе доложил, что при попытке к бегству, но оказалось, что кто-то это все видел и молчать не стал. Меня под трибунал и в штрафную роту на три месяца.

– Правильно сделал…

– Веришь, нет – ни грамма не жалею.

* * *

День прошел. На востоке непрерывно грохотал бой. По его звукам понятно было, что немцы продвигаются вперед. За лесом то и дело слышался шум моторов, а вечером по небу разлилось зарево пожара. Бой понемногу стихал. Уже перед самым наступлением темноты рядом с рощей разорвалось несколько тяжелых снарядов.

– Ну что, дед? – спросил наводчик, посмотрев на возчика. – Разведаешь, что там и как на дороге?

Тот хмуро поднял с телеги карабин и пошел по тележной колее к опушке. Долго смотрел из-за кустов на дорогу и испятнанное свежими воронками поле. Дорога была пуста. На обочине лежал на боку перевернутый взрывом грузовик, рядом с которым валялись три трупа в серых мундирах. Последний снаряд явно не пропал зря.