Один день, одна ночь

– Но с ней все в порядке? Не с пахлавой, а с Митрофановой? – перебила писательница и засунула в рот еще один пирог. Подхватила белоснежную крохотную льняную салфеточку и смахнула крошки с пальцев.

– Манечка, с Катей все в порядке.

– Как-то вы подозрительно это говорите.

– У вас что, сотрудница пропала? – спросил капитан, косясь на пирожки, чашки, серебряные тарелочки и прочий буржуазный разврат. Колу он уже всю выпил, и ему хотелось еще.

Вот ведь как расследование продвигается! Весь день он только и делает, что столуется в разных местах.

– У нас все на месте, – твердо сказала Анна Иосифовна.

– Мне просто нужно замечания согласовать! – встряла Поливанова. – Вообще-то Митрофанова с авторами не работает, но после того, как мой прошлый редактор Саша Стрешнев оказался...

– Манечка, совершенно неважно, кем именно оказался редактор Стрешнев, – перебила Анна Иосифовна. – Его уже давно нет в издательстве!

– Это я, я! – опять вступила Поливанова. – Я уговорила Анну Иосифовну, чтобы Катька работала со мной. Вы знаете, для любого автора редактор – это друг, товарищ и брат! Я с чужим человеком работать не могу. И они согласились. Да, Анна Иосифовна? А куда им деваться? Я приставала, вот и пришлось не нового человека искать, а старую Митрофанову мне в редакторы определить.

– Манечка, все эти подробности для капитана утомительны, я думаю. У нас в издательстве большое количество сотрудников, и рассказывать о каждом не имеет смысла.

– А в вашем отделе кадров могли сохраниться координаты вашего бывшего сотрудника Артема Гудкова?..

Возникла мгновенная и явственная тишина, как будто актеры на сцене в самый неподходящий момент забыли реплики, а недоумевающий зрительный зал ждет продолжения.

– Вряд ли, – уронила Анна Иосифовна. – Он никогда не состоял в штате. Впрочем, это легко проверить.

Она подошла к другому столу, поменьше, с наборной крышкой, чернильным прибором и канделябром с настоящими свечами, и, не садясь, нажала кнопку на ультрасовременном телефонном аппарате. Аппарат загудел.

Капитан подумал, что это странно. Такой телефон должен быть припрятан в ларце Марии Медичи, чтоб не портить антураж! Чего же он просто так на столе стоит, как у всех нормальных людей!

– Павел Иванович, – сказала директриса, когда аппарат отозвался сытым голосом, – добрый день. Посмотрите, нет ли у нас координат некоего Артема Гудкова? Он несколько лет назад был у нас на испытательном сроке, но работать не остался.

– А в каком подразделении, не напомните?

– В пресс-службе.

Маня Поливанова взглянула на Сергея Мишакова и пожала плечами.

– Нет, к сожалению, никаких следов, Анна Иосифовна. Извините.

– Ничего страшного, спасибо.

Директриса нажала кнопку и развела руками – ничем, мол, не могу помочь, дорогой капитан.

Бриллианты опять полыхнули.

– Я, пожалуй, поеду, – сказала Поливанова задумчиво. – Если, конечно, Кати сегодня на работе не будет.

– Она будет завтра, – уверила Анна Иосифовна. – У нее просто отгул.

– Отгул у Митрофановой?! – вскричала Маня. – Это все равно что у меня занятия йогой! Быть такого не может!

– Манечка, – Анна Иосифовна подошла к ней, положила руку на плечо и заглянула в лицо. – Ты совершенно напрасно обременяешь нашими внутренними делами... посторонних.

Поливанова моментально стушевалась и кивнула, как школьница, катавшаяся по перилам в момент прибытия комиссии из района и пойманная за косу непосредственно ее председателем.

Лицо у нее стало виноватым, она поднялась, высоченная, как гренадер, и подняла с пола потрепанный портфель.

– До свидания, Анна Иосифовна.

Капитан догнал ее, когда она садилась в машину.

– Что такое? – спросила Маня, когда он, громко топая, подбежал к ней. – Теперь вас выставила Анна Иосифовна? Взашей?

– Меня никто не выставлял!

– А почему вы опять несетесь, как сумасшедший?

– А почему ваша директриса так всполошилась из-за Гудкова?

Маня неторопливо уселась за руль, постучала по нему пальцами и задумчиво посмотрела на Мишакова снизу вверх:

– Она всполошилась?

Тот кивнул.

– Садитесь, – предложила Поливанова. – Я вас подвезу. Или вы на машине?

Машину свою капитан бросил возле дома писательницы, решив, что на метро доберется быстрее, и не просчитался.

– Куда везти-то? – осведомилась Маня, когда он захлопнул за собой дверь. – На Петровку, тридцать восемь?

– Что такого сделал Гудков, если ваша директриса спустя столько лет его боится?

– Ну-у-у, ничего особенного он не сделал, и вовсе она не боится...

Маня помахала рукой охраннику, вышедшему из будочки, чтобы проводить ее.

Все любят, подумал Мишаков с внезапным раздражением, все обожают!.. А она врет. Она только и делает, что врет.

– Понимаете, – она вздохнула, колыхнулся ее выдающийся бюст под тонкой маечкой, капитан покосился и быстро отвел глаза, – Артем очень неудобный человек. Для всех. Не только для коллег, для близких тоже! Я же вам говорила, он правдоискатель и революционер. Да здравствует бунт ради бунта! Только в буре есть покой. Куда вас везти-то, правда?

– Не знаю, – буркнул Мишаков. – Везите к своему дому, у меня там машина.