Один день в декабре

— Ничего себе! — выдыхаю я и тут же спохватываюсь, так как мне вовсе не хочется отравлять Оскару радость, наоборот, я должна показать, что горжусь им.

— Если тебе кажется, что это слишком, я могу отказаться, — говорит Оскар, и я чувствую себя последней тварью.

— Нет-нет, что ты! — Я вскакиваю, огибаю стол и сажусь ему на колени. — У меня самый умный муж на свете, — шепчу я, обвивая его шею руками. — Конечно, я буду по тебе скучать, но это ничего. Я страшно за тебя рада! — Я подтверждаю свои слова поцелуем. — Ты этого заслуживаешь. И я тобой горжусь.

Темные глаза Оскара неотрывно смотрят на меня, словно желая убедиться, что я не кривлю душой.

— Но «частичная занятость» на должности мужа меня совершенно не устраивает, — говорит он. — Обещаю, моя новая работа никак не отразится на нашей семье.

— Я в этом уверена, — откликаюсь я.

Хотя, если честно, я не представляю, как Оскар сумеет выполнить свое обещание. Но выбора у меня нет. Оскар очень амбициозен, и отказаться от повышения, которое открывает перед ним новые перспективы, — мягко говоря, абсурдный поступок. Значит, половину каждой недели я буду предоставлена сама себе, и с этим надо смириться. Невольно вспоминаю своих родителей. Они очень гордятся тем фактом, что никогда не разлучались больше чем на сутки, за исключением тех дней, которые мама провела в клинике, рожая нас. Люди затем и вступают в брак, чтобы быть вместе, разве нет?

Оскар расстегивает верхнюю пуговку на моей блузке, но я легонько ударяю его по руке:

— Знаю, мистер, что вы замышляете, но я еще не доела мясо. И к тому же мне вовсе не хочется, чтобы край этого стола впивался мне в спину. Так что умерьте свой пыл.

Оскар послушно опускает руку:

— Ты права. Давай доедим ягненка. Он чертовски хорош!

Надеюсь, так оно и есть. Но когда я вновь берусь за вилку, ягненок уже не кажется мне таким вкусным, как прежде. Три месяца блаженства закончились, теперь половину жизни мы будем проводить в разлуке.

27 мая

Лори

Люсиль хорошо известно, что вторники Оскар обычно проводит в Брюсселе. С какой радости она к нам притащилась, остается загадкой. Услышав звонок, в течение секунды я борюсь с искушением сделать вид, что меня нет дома. Потом решаю не рисковать. Я вернулась с работы всего несколько минут назад, и не исключено, она это видела. А может, она установила здесь скрытую камеру, которая следит за каждым моим шагом. С нее станется.

— Люсиль! — восклицаю я, растягивая губы в приветливой улыбке. По крайней мере, я надеюсь, что моя улыбка выглядит приветливой. — Входите, прошу вас.

Я испытываю несколько странное чувство, приглашая Люсиль в ее собственную квартиру. Ведь по документам владелицей является именно она. Конечно, Люсиль слишком хорошо воспитана, чтобы напоминать мне об этом. Но ее надменный взгляд красноречиво говорит: сама она прекрасно помнит, кто здесь хозяйка. На ходу я сметаю со стола кофейные чашки. Хорошо еще, сегодня утром, перед работой, я пропылесосила все ковры. Оскар постоянно убеждает меня пригласить уборщицу. Но я умру со стыда, признавшись маме, что наняла человека, который будет убирать за мной грязь. Ее королевское величество, окинув комнату критическим взором, опускается в кресло. Господи боже, о чем же с ней говорить?

— Боюсь, сегодня вечером Оскара не будет, — лепечу я. — Он в Брюсселе.

— О! — вскидывает бровь Люсиль. — У меня совсем вылетело из головы. — Пальцы ее теребят ожерелье из увесистых жемчужин, с которым она не расстается.

Так я ей и поверила. Все, что связано с Оскаром, его мамочка записывает в свой органайзер особой зеленой ручкой. Неужели она не сочла нужным в этот самый органайзер заглянуть?

— Чашечку чая? — любезно предлагаю я.

— Дарджилинг, пожалуйста, — кивает она. — Конечно, если у вас он есть.

Обычно я обхожусь без подобных изысков. Но на свадьбу кто-то подарил нам набор элитных чаев. Возможно, там есть этот самый дарджилинг. Оставив Люсиль наедине с собой, выскальзываю в кухню. Ура! Есть! Ей не удалось меня подловить. Меня охватывает пьянящая радость победы. Конечно, мне бы хотелось, чтобы наши отношения были совсем другими, дружескими и доверительными. Возможно, сейчас настал подходящий момент попытаться направить их в иное русло. Ожидая, пока чай заварится, я ставлю на поднос сахарницу и молочник — тоже свадебные подарки, — две чашки и тарелку с песочным печеньем.

Сияя, как начищенная пуговица, я вхожу в гостиную с подносом в руках:

— Вот и чай. А также молоко, сахар и печенье. Надеюсь, ничего не забыла.

— Не надо ни того, ни другого, ни третьего. Но все равно спасибо за хлопоты.

Глаза у Люсиль более светлые, чем у Оскара, не карие, а скорее янтарные. В точности как у змеи.

— Как мило, что вы решили к нам заглянуть, — говорю я, опускаясь в кресло напротив и изо всех сил стараясь не ерзать. — Вы хотели что-то обсудить с Оскаром?

— Я просто проходила мимо, — качает она головой.