Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена

Бои по регламенту: сигналы беспощадности и милосердия. Оставшийся в живых колесничий ушел с арены под аплодисменты зрителей. Вместо него появились четыре всадника, сошедшиеся в двух конных поединках на противоположных концах арены. Одна пара сражалась спокойно и смело, но другой поединок закончился довольно скоро – менее умелый воин был выбит из седла мечом противника и, раненный, так ударился при падении на песок, что едва нашел в себе силы приподняться. Его победитель спешился и встал над ним с порозовевшим от крови клинком, тогда так безоружный раненый, явно беспомощный, поднял к зрителям правую руку, сжав в кулак четыре пальца и подняв вверх большой, что означало единственную просьбу – «Милосердия!».

Победитель подобострастно смотрел вверх на своего нынешнего работодателя Клюентиса, сидящего на подиуме, но тот, решив выиграть еще немного благодарности у публики, мотнул головой на зрителей – дескать, пусть решают они! Если бы раненый гладиатор сражался более отважно, если бы нашел в себе силы подняться и продолжить схватку, то, вероятно, в рядах зрителей замелькало бы довольно много белых платков – символов милосердия, что дало бы организатору игр возможность присоединиться к ним и помиловать несчастного. Но этот боец слишком быстро сдался, и настроение толпы резко изменилось – она возжаждала крови. «Occide! Occide!» («Добей! Добей его!») – вырвалось из тысяч глоток, и тысячи больших пальцев безжалостно обратились вниз. Точно так же вниз указывал и большой палец Клюентиса. Гладиатор-победитель поднял свое оружие и без колебаний вонзил его в грудь побежденного, который поддержал честь своей профессии тем, что принял смертельный удар, не уклоняясь от него.

И опять появился «Харон» со своим крюком и очистил арену от трупа. Пока все это происходило, два других конных гладиатора, опытные и искусные бойцы, приостановили свой поединок, а после смерти их товарища судья-ланиста объявил, что их сражение закончилось ничьей. Публика на какое-то время насытилась видом смерти, и Клюентис кивнул, соглашаясь с ланистой, после чего вторая пара покинула арену. Он внутренне был доволен этим обстоятельством, поскольку ему предостояло заплатить владельцу убитого гладиатора определенную сумму.

Поединок между ретиариями (гладиаторами с сеткой) и тяжеловооруженными воинами (thracians). Одно сражение сменяло другое, пока песок не покраснел от пролитой крови и один из воинов не упал, просто поскользнувшись на ней. Удушливые испарения в лучах солнца стали подниматься с арены к натянутым тентам. Публика распалялась все больше и больше. Наверняка сегодня в Риме появятся сотни новых бедняков, безрассудно проигравших на ставках все свое имущество.

Наконец протяжный звук труб возвестил о том, что всегда венчало подобные состязания, – главная схватка дня, которую с нетерпением весь день ожидали увидеть множество зрителей: десять бойцов с сеткой должны были сразиться с десятью фракийцами. У ретиариев не было никакого защитного вооружения – только трезубое копье и сеть из толстых волокон, которую они пытались набросить на своего противника, опутать его и пронзить своим трезубцем, пока тот не успел прорезать сеть. Фракийцы были облачены в защитную броню и вооружены внушительным мечом[355]. Если ретиарию не удается опутать броском сети своего противника, то ему остается только бежать от грозного фракийца, спасая свою жизнь. Вид мощного, тяжеловооруженного фракийца, увесистым шагом преследующего своего скачущего, уклоняющегося прыжками от ударов мечом противника-ретиария, всегда приводит в восторг зрителей. Они вскакивают на скамьи и приходят в какое-то неистовство от этой кровавой оргии. Амфитеатр разражается криками «Verbera!», «Occide!» («Задай ему!», «Убей его!»), которые громом возносятся к небесам.

Завершение сражений: награждение победителей. Вряд ли имеет смысл особо задерживаться на том получасе времени, который последовал за возобновлением состязаний. Мастерство владения оружием, отвагу и ловкость продемонстрировали равным образом как ретиарии, так и тяжеловооруженные воины. Один за другим часть из этих двадцати гладиаторов была повержена на песок арены, и некоторое время страсти зрителей не знали пощады. «Харон» несколько раз появлялся на арене, утаскивая с нее поверженных; но затем среди оставшихся выделился один молодой испанский ретиарий, чьи проворство и безудержная отвага снискали ему благосклонность зрителей, многие из которых стали поговаривать между собой: «Хотелось бы еще раз посмотреть на него». Сражался среди оставшихся и очень опытный фракиец, владелец которого мог потребовать с Клюентиса довольно круглую сумму компенсации, если бы сражение закончилось смертью его драгоценной собственности.