Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена

Первый известный развод в римской истории состоялся в 231 г. до н. э., когда некий Руга расстался с искренне любимой им женой из-за высокого чувства общественного долга – она не могла родить ему детей. Тогда общество было шокировано подобным поступком, но вскоре это стало обычным делом и никакого шока уже не вызывало. К концу периода Республики[62] тот аристократ или та аристократка могли считаться счастливыми, кто не был бы разведен хотя бы один раз. Цицерон развелся с Тиренцией после долгой жизни в браке, поскольку, как можно судить, возжелал нового супружества. Катон Младший (безупречный стоик по своим убеждениям) отверг свою жену, чтобы составить счастье другу, а затем хладнокровно принял ее обратно после[63] смерти друга.

В период Империи положение дел в этом отношении вряд ли стало лучшим. «Пробный брак» не был признанным общественным институтом, но он, безусловно, существовал. Инициатива развода равным образом могла исходить и от мужчины, и от женщины. Никакого судебного разбирательства не требовалось. Произнесенной при свидетелях фразы «забирай свое имущество!» было вполне достаточно, чтобы расстаться со своей «половиной», хотя более употребительным способом все же оставалась «отправка посланца», то есть организация визита нескольких друзей к противоположной стороне, чтобы поставить ее в известность. Тщетно пытался Август законодательным путем сделать разводы менее быстрыми и привычными. Прежняя процедура продолжала оставаться куда более популярной и простой.

Разумеется, разведенные супруги ничуть не были скомпрометированы в глазах общества. Много раз люди расставались, выходили замуж и женились на других, снова разводились и затем продолжали первоначальный брак. Про некоторых женщин говорили, что они «снуют из одного дома в другой, изнашивая свою брачную накидку»; и действительно, кое-кто восторженно упоминал о некой даме, которая гордилась тем, что «за пять осеней сменила восемь мужей, факт, достойный быть отмеченным на ее могильном надгробии». Некоторые женщины считали годы не по правлениям консулов, избиравшихся на один год, но по своим одногодичным мужьям.

Распространение безбрачия: традиционные семьи вымирают. Нет ничего удивительного в том, что в таких условиях богатые римляне предпочитают безбрачие! Все чаще и чаще они превозносят «преимущества бездетности». Перед пожилыми бездетными людьми, владевшими собственностью, кто только не лебезил, предлагая им любые виды услуг. Им навязывали социальные и даже общественные почести. Их атрии с раннего утра кишели подобострастными посетителями – все эти люди отчаянно надеялись, что когда «их записи откроются»[64], то те вспомнят и упомянут кого-то из них в своем завещании. Далеко за пределами Рима распространялись слухи о фальшивых демонстрациях якобы крупных состояний, сокрытии фактов того, что у них на самом деле есть дети, о том, что они едва ли не на пороге смерти. Вовсю гремели семейные скандалы.

Неудивительно, что в такой обстановке большинство старых семей периода Республики вымерли еще во времена Адриана, а семья Кальвов ощущала себя изолированной от общества, и из всех патрицианских фамилий выжил только род известных Корнелиев[65].

Более благородные типы женщин. Но демонстрируют ли вышеупомянутые истории истинный моральный уровень большинства римских женщин? Разумеется, нет, иначе общество не могло бы существовать. В первую очередь подобные дамы представляли прогнивший поверхностный слой аристократии; обыкновенные женщины из сословия всадников или из среднего класса оставались относительно скромными, сохраняли моральные принципы, удачно вели домашнее хозяйство, являлись хорошими матерями и если были бедны, то много работали. И даже на уровне высшего аристократического класса сенаторов оказывалось много достойных матрон, преданно и верно заботившихся о своих мужьях и детях, мягко и умно управлявших домашними рабами. Среди подруг Грации имелось немало таких женщин, домашние хозяйства которых представляли школу добродетели, и многие римляне, начинавшие служить при императоре Августе, признавались, что опорой их семей были жены.