Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена

Мыло, изобретенное галлами, только-только начало входить в широкое использование. Одеяния же все еще отбеливались с помощью «белительской мякоти» – разновидности щелочной земли. Если вы шли по кварталам римской бедноты, то буквально на каждом шагу могли слышать монотонную песнь, распеваемую снова и снова и доносящуюся из небольших заведений, от которых шел мерзкий едкий запах. Сукновалы распевали свои tripodium («три степени»), целыми днями перемешивая в больших чанах мокрую одежду. После первичной мойки ее следовало расчесать, чтобы поднять мокрый ворс, а затем тщательно отжать в больших деревянных установках с мощными винтовыми прессами. Безусловно, каждое домашнее хозяйство могло и само справляться со всей этой стиркой, но именно тогда – как ни в каком другом более позднем столетии – белильщики просто наслаждались той атмосферой почитания, которая была для них создана в Риме. Настоящим триумфом их мастерства являлись большие общественные собрания – тогда тысячи тог и стол сияли под жарким итальянским солнцем, подобно свежевыпавшему снегу.

Парикмахерские. Возвращение моды на бороды. Рим был тогда и городом парикмахеров. Их заведения, во множестве рассыпанные по улицам города, служили также прекрасными местами для праздного времяпрепровождения и сплетен его жителей. Большинство мужчин стригли волосы коротко, хотя довольно значительная прослойка щеголей находила удовольствие носить челки или ряды коротких завитых кудрей (как это делал Нерон), часто обильно напомаженных. Люди, которые не хотели выдавать свой возраст сединой, часто использовали черную краску для волос, а немалая часть престарелых сенаторов, по слухам, покрывали голову париками.

Однако этим заведениям был нанесен ужасный удар, который вызвал громкий ропот среди всех профессионалов-парикмахеров: в их сферу вторглись так называемые «домашние парикмахеры», обслуживавшие состоятельных римлян. После примерно 300 г. до н. э. римляне чисто выбривали лицо, борода обычно считалась признаком приверженности к простоте или откровенной бедности; хотя преподаватели философии носили длинные бакенбарды как своего рода профессиональную эмблему.

День, когда молодой человек сбривал свою первую бороду, отмечался почти так же торжественно, как и момент надевания его чисто-белой «мужской» тоги. Но в эпоху правления императора Адриана, его приближенные, зная о его страстном восхищении Афинами эпохи Перикла, изумили весь Рим, появившись однажды на его улицах с окладистой бородой на лице. Разумеется, все придворные и государственные служащие сочли своим долгом последовать причуде императора, и, конечно, каждый сенатор и каждый всадник также стали отпускать бороду. Все протесты женщин остались втуне. Борода, порой коротко подстриженная, у иных длинная и уложенная под старину, пышным цветом расцвела на почти каждом мужском подбородке по всей империи. В императорском Риме эта мода на бороду с тех пор сохранялась около двух веков, вплоть до эры правления Константина, когда бритва неожиданно «возвратила свое влияние». Такова была сила императорского примера!

Моды на женские прически. Украшения волос. Если парикмахеры и пребывали в унынии, то их более счастливые соперники, ornatrices, занимавшиеся прическами на женских головках, по-прежнему процветали. Ни одна римская женщина не могла и помыслить о том, чтобы остричь свои волосы, но моды на их укладку, как писал Овидий, «были столь многочисленны, как листья на дубе или пчелы на пасеке». Моды появлялись и проходили с ошеломляющей быстротой, и мы уже знаем, что бюст Грации был устроен таким образом, что на ее мраморной головке старая прическа могла быть заменена новой.