Один год из жизни профессора

Полетели в егерской форме. Генерал любезно подарил комплект Германову, а тот решил не переодеваться до самого дома. Неизвестно, что там Ольга рассказала жене и насколько та ей поверила, но если он сейчас заявится домой в таком виде, то это окончательно запутает дело и даст ему возможность ссылаться на абсолютную секретность событий, в которых принимал участие. Расчет был на то, что жена хорошо знала его привычки и не могла даже представить себе, что он ради банальной интрижки с очередной студенткой будет переодеваться в полевую форму егерей и в таком виде ездить по городу. И уж совсем сбивал с толку пакет с добрым шматом лосятины, бутылкой «Коскенкорвы» и лукошком брусники, который в последнюю минуту вручил ему один из егерей-финнов со словами: «Это Вам сувенир из наших лесов. На здоровье!» Германов заранее представлял, как отдаст его жене – кстати, крайне хозяйственной даме – молча и откажется отвечать под предлогом секретности на все последующие вопросы.

Что касается дальнейшего участия в операциях разведки, то Германов решил, что будет воздерживаться от каких-либо инициатив. Все, что мог, он им уже предложил. Попросят о чем-то еще – посмотрим. Научную статью о третьем протоколе он, конечно, напишет, но вот только пока положит ее в нижний ящик стола.

Генерал же всю дорогу молчал или ограничивался короткими репликами в отношении окружающего.

Гидроплан сел там же, у Крестовского. На пристани их встречала Ольга. Ее вопросительный взгляд оба оставили без внимания, генерал только молча отдал ей свой сверток с лосятиной и прочим.

И уже прощаясь с Германовым у машины он вернулся к главному.

– Я не знаю, чем все это кончится и вообще, будет ли какое-то развитие. Этого сейчас и Сам не знает. Нам даже близко не известны факторы, которые он вынужден принимать в расчет. Но я верю, что процесс уже запущен и что-то произойдет. Может быть это сделаем не мы, а другие, кто знает. Однако камушек уже покатился с горы, и его столкнули Вы. Я искренне надеюсь, что нам предстоит еще много встреч, и все свои долги перед Вами помню и исполню. И будьте осторожны. Честь имею.

Он поприветствовал удивленного Германова кивком головы, сел вместе с так и не проронившей ни слова Ольгой в машину и уехал.

«– Ну и история, – подумал про себя Германов, – расскажешь кому – ни в жизнь не поверят. Ладно, надо ехать домой, что-то я детей давно не видел».

Тот же молчаливый подтянутый водитель закрыл за ним дверь таксомотора и, не спрашивая адреса, отвезего домой.

Объясняться с женой было не просто, но постепенно все наладилось. Как и все мужчины Германов напрасно полагался на то, что непонятное – неизвестно откуда взявшаяся военная форма и лосятина – поставит жену в тупик и тем самым выведет его из под удара. Вопиющая наивность. В результате на него обрушился лишь дополнительный шквал вопросов и самых нелепых предположений, на которые надо было как-то отвечать. Игра, старая, как мир. Только попробуй что-то объяснить, и женщина потянет за это объяснение как за кончик нитки из клубка, а как там перекрестились витки судьбы – кто знает. Но и по старой, как мир, схеме все эти вопросы когда-нибудь кончаются, а жизнь идет дальше.

Результаты всей этой истории для жизни Германова были несколько неожиданными. Ему удалось легализовать дома (!) блок на Фонтанке как прибежище для сугубо научных занятий, своего рода лабораторию, которая должна быть у каждого крупного ученого. Для этого, правда, пришлось срочно, чтобы успеть до посещения блока женой с целью осуществления там хозяйского пригляда, заменитьшироченную двуспальную кровать в спальне на узенькую, почти армейскую койку и удвоить ежемесячное добровольное пособие Лиисе в надежде на то, что финская прижимистость возьмет верх над проклятой женской солидарностью. В немалой степени признанию домашними того обстоятельства, что Германов действительно шагнул на очередную ступеньку в своей научной карьере, способствовал полученный к Рождеству – не все имперские традиции были так уж плохи, не все – совершенно неожиданно для окружающих и университетского начальства орден Владимира третьей степени. Четвертую с мечами он получил в 15 году за бои в Мазурских лесах. Орлов, похоже, свои долги привык отдавать.