Один год из жизни профессора

– Ну, прогерманская, если Вам так больше нравится. Я, кстати, тоже считаю, что нам выгоднее с Германией дружить, какой бы она ни была. С соседями вообще дружить предпочтительнее. Ссориться можно с теми, кто подальше. И самое забавное, что в этом вопросе мое мнение полностью идентично взглядам тех, кто меня сейчас ловит. Такой вот парадокс и лишнее доказательство абсолютной надуманности всей этой кампании шпиономании. Но вернемся к Вам. В разум и здравый смысл этих ребят я не верю ни минуты. Могут прицепиться к Вам просто потому, что Вы со мной работали. Поэтому лучше бы, как минимум, на время и Вам уехать.

– Куда? У меня же тут университет…

– Университетов и кроме нашего много. Сейчас Вас во многих местах примут с распростертыми объятиями. Во Францию, конечно, не советую. Германские? Подумайте, но там может стать жарко. А вот НКР почему бы не рассмотреть?

– Все это слишком неожиданно. Да и не главное для меня сейчас. Скажите, а в отношении Ольги что-то удалось выяснить?

– Извините, профессор, я совсем с этой политикой зарапортовался. Главное упустил. Она в Берлине. Ей там удалось выйти на коллег из НКР, а те уже через Киев сообщили мне. У нее приключения были еще похлеще Ваших. Ее судно остановили итальянцы. Экипажу дали спустить шлюпки, и отпустили, забрали только судовой журнал, а пароход утопили. Зачем они это сделали – никто не понимает, судно шло в балласте. Разгрузились в Барселоне, а потом должны были зайти в Пирей и взять там какой-то груз на Одессу. К счастью, Ольгу внесли в судовую роль как члена экипажа, поэтому разбираться с ней отдельно итальянцы не стали. Два дня они болтались в море и догребли в конце концов до французских вод, где встретили рыбаков. И благополучно попали в руки французской жандармерии. Там разбираться начали вдумчиво и не спеша, но Ольга удрала у них прямо из участка. Как – потом Вам сама расскажет, но я совсем не удивлен. Мы ее неплохо учили, знаете ли. И дальше отправилась через всю Францию в сторону Германии. А французы в этот момент начинали переброску войск в Испанию. То есть патрули, усиленный режим и все прочие радости. К счастью, у нее был с собой совсем левый паспорт, по которому она уже прошла в свое время в Мадрид к Вам через Португалию. Норвежский, если мне память не изменяет. С деньгами вот было совсем туго. Но добралась! А в Берлине у нее старые знакомые еще с университетских времен. Там и затаилась. С нашими связываться побоялась – почитала, видно, тоже наши газеты и сделала выводы. Фотографию нам прислала вообще с какими-то туристами. В общем, все как всегда. Молодец.

– Ей что-нибудь угрожает?

– Не думаю. Французам охотиться за ней сейчас резона нет. Наши, если начнут копать, мало что узнают: у французов она в числе спасшихся с потопленного судна зарегистрирована не была. От экипажа – чухонцев этих – тоже мало чего добьешься. Так что следы утеряны. Вроде как погибла в море. Высовываться только не надо, и паспорт свой нигде не показывать. Но для нее это не проблема, еще что-нибудь себе найдет.

– Я могу к ней съездить?

– Хотите совет? Назначьте ей лучше встречу где-нибудь в провинции. Берлин, конечно, сейчас тоже еще та столица, но Вы – фигура заметная. Можете к ней кого не надо привести. А Вам нужно какое-нибудь место, где и Вас никто не знает, и она затеряется даже если у нее немецкие документы. А поезжайте-ка Вы, профессор, на Волгу, в Саратов. Там сейчас хорошо, овощи, фрукты, местных немцев после массового переселения – каждый пятый. Нормально будет. А я уж напоследок сослужу Вам службу – дам ей знать через знакомых в Киеве.

Договорились о дате встречи в Саратове на речном вокзале, выпили на прощанье и разошлись. Орлов был слишком опытным разведчиком, чтобы оставаться на ночь в блоке Германова. Береженого, как говорится….

Говорили, что кто-то потом якобы видел его в маленьком крымском городке, но то ли это был он, то ли просто похож человек, кто знает. Там любят селиться пенсионеры и отставники, которые предпочитают не распространяться о своем прошлом.

Эпилог