Один год жизни

Мэйсон уже потянулся ко мне, как вдруг я изо всех сил оттолкнула его от себя, из-за чего в следующую секунду мы оба потеряли равновесие. Парень неуклюже накренился назад, схватил меня за запястье и машинально потащил за собой. В итоге, уже спустя две секунды, я растянулась на Мэйсоне как в самых мыльных операх бразильского кинематографа, после чего он попытался обнять меня, окончательно переходя все рамки приличия. От возмущения я врезала кулаком под его левое ребро и, оттолкнувшись от нахала, села на пятую точку, упершись ладошками в обжигающий холодом лед.

— Продолжим? — радостно улыбался садящийся на задницу Мэйсон, когда рядом со мной кто-то гулко остановился, забрызгав всю мою кофту ледяной крошкой.

— Не сегодня, — грубо отозвался знакомый голос где-то у меня над головой, после чего Олдридж одним резким движением поднял меня под мышки и уверенно покатил моё тело в неизвестном мне направлении. Лишь спустя пару секунд я скривилась от неожиданно резкой боли. Боль в области правой лодыжки была настолько острой, что я едва сумела сдержать возглас, вовремя перешедший в стон. Неожиданно моя правая нога подвернулась, и я, скривив нос и больно прикусив нижнюю губу, охнула. Мне повезло, что Роланд держал меня крепче, чем недотёпа Мэйсон. Благодаря крепкой хватке моего напарника, на сей раз я не прикоснулась к жгучей поверхности льда.

— Что случилось? — отстраненно поинтересовался Роланд, лишь слегка сбавив скорость.

— Кажется, у меня что-то с правой лодыжкой, — прошипела в ответ я.

До выхода со льда я докатилась на одной ноге, пытаясь не скрипеть зубами от боли, буквально пронзающей мою приподнятую ногу.

* * *

Ушиб правого голеностопного сустава — один из качественных прогнозов, способных хорошенько испортить ваш ближайший месяц.

Прежде чем на место моего ушиба наложили эластичный бинт, моя правая лодыжка увеличилась минимум на два размера и окрасилась в красно-фиолетовые тона. Первая помощь была оказана в частном медпункте, разделяющем крышу с катком и картингом, и уже через полтора часа я лежала на мягкой перине в гостевой комнате домика Мартина. За весь день я столько раз почувствовала себя идиоткой, что сейчас даже хотелось всплакнуть: сначала Мэйсон со своими дурацкими приставаниями и не менее дурацким падением, затем вывих, после которого попался врач неумеха, так сильно нажавший на травмированную ногу, что я не выдержала и расплакалась от боли прямо на глазах у Олдриджей, отчего мне сиюсекундно захотелось испариться в пространстве. Дальше — хуже. Мало того, что Роланд на руках тащил мою тушку до медицинского центра, так после он проделал это еще дважды: волоча меня до машины и вынимая из нее, чтобы занести в поместье. И хотя он не задыхался от тяжести моего тела, у него не подкашивались ноги, не тряслись руки, и не синело лицо, мне почему-то вдруг показалось, будто мой вес внезапно приблизился к слоновьему. Но сейчас мне хотелось всплакнуть не из-за ощущения дополнительного килограмма, который я набрала после Рождественских праздников, а именно из-за унижений, которые мне пришлось испытать за прошедшие пару часов, и банальной боли в ноге.

— Подождите… Нет… Это не правильно, — всячески пыталась выразить свой искренний протест я, пока Олдридж стягивал носок с моей левой ноги, а Мартин отправился просить повара организовать ранний ужин. — Вы должны были отвезти меня домой! Почему сегодня никто меня не слушает?!

— С Вашей травмой Вы не сможете посещать рабочее место, так что Вам придется выбирать одно из двух: либо Вы живете ближайшее время на работе и получаете деньги даже за сон в компании Мартина, либо уезжаете домой, и в ближайшие недели мы с Вами не видимся. Во втором случае я откажусь выплачивать вам больничные и, плюс ко всему, к тому времени, когда Вы снова сможете нормально передвигаться, Ваши услуги мне уже могут быть без надобности.

Я прекрасно понимала, что здесь и сейчас Роланд намекал мне далеко не на увольнение посредством замены моей кандидатуры Доротеей или другой квочкой — он завуалированно говорил о смерти самого близкого ему человека…

— Я остаюсь, — в очередной раз сглотнув комок боли, хмуро согласилась я.

— Замечательно, — с каким-то тяжелым облегчением, словно только что разъяснив идиотке нечто вроде квантовой физики, выдохнул Роланд.