Один год жизни

За завтраком все были сильно возбуждены. Сегодня окончательно должен был решиться вопрос по двойняшкам. Отец был уверен в том, что новый адвокат, которому мы заплатили баснословные деньги, с легкостью «разрулит» в нашу пользу сложившуюся ситуацию. По мнению папы, подобный гонорар за свои услуги может брать лишь настоящий профессионал своего дела. Выслушивая отца, все вслух соглашались с ним, активно кивая головами. Я тоже была уверена в том, что теперь это дело решится в нашу пользу, хотя нам наверняка в итоге придется каждую субботу отдавать детей на несколько часов этой самозванке. Сейчас же, все нервно жевали бутерброды с красной икрой, пребывая в восторге от того, что вчера я забила холодильник до состояния разрыва. Но даже красная икра не могла нас отвлечь от тяжелых мыслей.

Когда прошло обеденное время, я нервно начала ожидать трех часов — заседание начиналось в два и, по идее, должно было продолжаться максимум час. Погода была тёплая — светило яркое, июньское солнце, воздух прогрелся до +17 и мы с Мартином расположились на нашей террасе, в уютных креслах из ротанга. Было уже без пятнадцати три и я едва сдерживала себя, чтобы не позвонить отцу, который пообещал набрать меня самостоятельно, сразу после завершения слушания.

— Если будешь так смотреть на часы — они треснут, словно экран твоего мобильного, и тебе придется выплачивать нам компенсацию, — заметил Мартин, рисующий что-то в своем блокноте. — Почему ты такая глупая? Достаточно один раз посмотреть на часы, чтобы сориентироваться во времени. Но не тебе. Я бы на месте Роланда не принял бы на работу заторможенную тётку. Вдруг это заразно? Тебе определенно нельзя доверять детей. Ты сама еще тупоголовый младенец, который только и способен что ползать по полу, собирая разбросанное лего, и размешивать подобие капустного броуза, воображая, будто на самом деле готовит вкусное месиво.

— Но ведь лего разбрасываешь именно ты.

— Тупица. Между прочим, я его специально для тебя разбрасываю, чтобы тебе интересней жилось. Хоть как-то развиваешься. А-то ходишь весь день грустная…

— Кто ходит весь день грустным? — отодвинув с дверного проема газовую штору, на террасу зашел Роланд.

— Глория, — заявил Мартин, резко повеселевший из-за неожиданного прихода брата, который, со слов самого мальчика, с утра пораньше зачем-то ездил в Лондон.

— Это всё из-за сломанного вчера каблука, — пояснил Мартину подошедший к нашему столу Роланд.

— Ура! Ты поиграешь со мной в шахматы! — не обратив внимания на замечание брата о каблуке, восторженно воскликнул Мартин.

Мальчишка побежал к себе в спальню за игральной доской, на секунду остановившись, из-за появившихся перед глазами мушек.

— По правде говоря, мой каблук в полном порядке — я просто не хотела с Вами танцевать.

— Почему же Вы не хотели со мной танцевать? — поинтересовался Роланд, выдвигая из-за стола стул справа от меня, и в этот момент я заметила это! Он был в серой рубашке с распахнутым воротником, оголяющим его крепкую шею, и закатанными по локоть рукавами, благодаря которым я отчетливо смогла рассмотреть на его правом запястье красную нить с именем «Глория»!

— Мне просто не хотелось танцевать, — из-за мыслей о дурацкой нитке я совершенно рассредоточилась и не смогла придумать что-то более оригинальнее правды.

— Я оценил Ваш подарок. Весьма интересный подход, — скрестив руки так, что нить на мгновение скрылась из моего поля зрения, произнес Роланд.

— Мой подход отлично терялся на фоне полуторатонного, бронзового пегаса, — почему-то вдруг совершенно спокойно отозвалась я.

— Ваш подарок невозможно было не заметить, — сдержанно заулыбался Роланд, после чего мне вдруг стало настолько наплевать на своё смущение, что я, неожиданно для самой себя, абсолютно расслабилась.

— Эта нить защищает от сглаза. На самом деле, Вы не должны были надевать талисман самостоятельно. Давайте, развязывайте, — потребовала я, придвинув своё кресло ближе к собеседнику, который без лишних расспросов принялся развязывать нить. — Продавец сказала, что необходимо, чтобы дарящий человек самостоятельно надел этот талисман на запястье человека, которому он дарит его. Я должна завязать семь узлов на Вашем запястье, над каждым из которых мне нужно искренне пожелать Вам что-нибудь важное. Сейчас сделаем всё строго по инструкции, чтобы эта штука сработала.

С этими словами я взяла в руки нить, ловко обогнула её вокруг правого запястья не успевшего ничего понять Роланда, и сделала это таким образом, чтобы хитро спрятать своё имя за его кистью. Проделав это, я довольно улыбнулась.