Один я здесь…

Мальчишеское лицо немца покрыл иней, напоминая седую бороду. Ресницы превратились в белоснежные ниточки, глаза были испуганными. Укрывая тело правой свободной рукой (другая была привязана ремнём к крылу), он пытался спастись от холода, дрожа как лист на ветру. Немец с большим трудом поднял лицо в сторону огня, громко стуча зубами, а затем, махнув, опустил ее, словно увидел мираж.

Сергей воткнул факел в сугроб рядом и, не церемонясь, разорвал окровавленную штанину. Увидев, что было под ней, он почувствовал, как по спине прошелся холодок: ружейная дробь не пожалела ногу, вонзившись глубоко в плоть. В придачу к этому Сергей вспомнил, как и сам помог оказаться маленьким металлическим шарикам еще глубже в ноге, когда прижимал ее валенком.

Из-под пальто охотник вытащил прежде заготовленную старую рубаху. Разорвав ее на части, он крепко перевязал ею рану. Благодаря морозу немец потерял не так много крови, крохотный шанс выжить у него еще был.

Губы юнца еле заметно шевелились. Он бредил на своем родном языке, но что именно, было не разобрать. Познания Сергея в немецком ограничивались лишь несколькими словечками, запомнившимися еще по молодости на войне. Да и понимать речь не было никакого смысла – немец был в бреду, как и любой человек, стоящий одной ногой в могиле. А этот юный сторонник национал-социализма, видать, заносил вторую ногу…

При помощи ножа Сергей срезал ремень, на что ушло драгоценных пара минут, и положил ледяное тело немца на сани. Охотник заранее предусмотрел, что его живой груз будет без сознания и не сможет удерживать равновесие на санях, и для этого прихватил моток верёвки. Закрепив тело, он, закурив папироску, чтобы унять нервишки, взял верёвку и поволок сани по снегу.

Его не покидало ощущение, что он играет наперегонки со смертью.

19

Факел почти потух, с трудом согревая Сергея и его груз. Казалось, что жизнь зависела только от этого маленького язычка пламени, и, если он исчезнет…

Об этом даже думать не хотелось.

Каждый шаг давался с трудом. Мороз как будто обрел плоть и раз за разом, стоило ему поднять ногу для очередного шага, хватал его студёными руками и тащил вниз. Про немца, лежащего на санях, даже думать не было сил. Чудилось, что он везет гору камней, а не тело. Ему хотелось бросить этого гада, перевернуть сани и спустить того с холма. Но он не мог. Сам не понимал, зачем ему так необходимо было доставить этого паршивца в безопасное место.

Да помер же, а я вожусь с ним… – подумал Сергей, но проверить это был не в силах. Остановиться и удостовериться в том, что немец жив, казалось ему непостижимым действием. Особенно сейчас, когда огонь от факела мог погаснуть в любую секунду…

Так оно и произошло. Последний огонек на конце жерди колыхнулся и тут же исчез, оставив охотника наедине с его грузом.

Бледный свет луны, похожий на далекий фонарь маяка, освещал путь, отражаясь на снежном покрове. Звезды на небе, подобно зрителям амфитеатра, наблюдали за происходящим и с нетерпением ожидали развязки этого зимнего приключения.

Скрип снега под ногами превратился во множество голосов, мужских и женских. Какофония звуков, среди которых Сергей не мог понять ни слова, начала сводить его с ума. Он понимал, что мороз добрался до головы, где начал крутить шестеренки и гайки, с любопытством ученого наблюдая, что же будет дальше.

Наконец он не выдержал и упал и вскоре решил уснуть прямо здесь. Плевать на удобства, плевать на холод. Все, чего он желает, – это прямо сейчас погрузиться в беспечный мир сновидений и не думать больше ни секунды. Все произойдет так, как должно было этим утром: глубоко в лесу, среди снега, в полнейшем одиночестве.

Может, оно и к лучшему.

К скрипучим голосам добавилось нечто, что Сергей наконец смог понять: до боли знакомый лай Борьки среди непроглядной тьмы стал для него самым прекрасным звуком, как будто заиграла любимая мелодия. Уши охотника уловили, что лай шел с юга, откуда-то неподалеку.

Собравшись с последними силами, он умудрился встать на ноги, среди сугроба нащупал саночную веревку и, волоча за собой, отправился в сторону лая.

С каждой минутой Борьку было слышно все громче.

20

Первым делом Сергей разжег буржуйку.

Тепло возвращалось в тело, а вместе с ним и ясность ума. Он в последний миг вырвался из лап смерти и теперь находился в безопасности, наслаждаясь победой над мерзавкой. Не сегодня! Но вот немца она еще и не думала отпускать. Мальчишка не шевелился, даже пальцем не дергал, и лишь едва слышное сопение из его рта, напоминающее свист, говорило, что пока еще он сопротивляется.

Согрев ладони, Сергей подвинул тело мальца поближе к пузатой буржуйке. Борька царапал когтями дверь и не переставая скулил. Псу как будто бы не терпелось воочию увидеть хозяина, чтобы убедиться, что тот не ранен.

– Да тихо, Борька! – прорычал Сергей. – Дай подумать, сукин ты сын!

Он взял в руки нож и аккуратно разрезал коричнево-красную повязку на ноге.