Один из миллионов (СИ)

Правильный путь. Поцелуй в растянутые губы, нижняя треснула вновь. Слизать капельку крови, распробовать металлический соленый вкус, углубить поцелуй. Перекатить на спину. Поцеловать шею, провести по ней языком, прикусить тонкую кожу и моментально зализать. Снова коснуться губ, поцеловать синяк, в который превратился глаз, бережно и осторожно, избегая возможной боли. Снова шейка, которая уже подставлена под ласки. Руки невесомо гладят тело, язык вылизывает шею, спускается к ключицам, грудь, твердые соски, вновь губы, с которых уже срывается прерывистое дыхание. Осторожно накрыть своим телом и почувствовать, как твердая плоть упирается в живот. Потереться пахом, что дать осознать его возбуждение. Стон и вновь улыбка, которая причиняет легкую боль, но которую нельзя сдержать. Прочь грустные мысли. Теперь есть другая, взрослая жизнь, которую Глеб будет строить сам, а Миша ему в этом поможет. Поможет не переживать и не сомневаться. Одарит своим вниманием, своей лаской и заботой. Язык забирается в ямку пупка, чтобы пощекотать и вырвать из груди приглушенный смешок. Глеб боится щекотки. Миша это уже давно понял. Улыбка кривит губы, по телу течет огненная кровь, циркулирует, заставляет воспламеняться и загораться. Бережливость медленно отступает под натиском страсти, ласки становятся более напористыми, говорящими о том, какого продолжения ждет парень. Глеб отвечает, нетерпеливо ерзает, разводит ноги, позволяя устроиться между ними, вскидывает бедра, чтобы лишний раз проехаться возбужденной, влажной плотью по твердому животу. Мокрая дорожка спускается все ниже и ниже, поцелуи все бесстыдней и бесстыдней, стоны громче, резкие движения нетерпеливей. Желание захватывает обоих. Глеб уже не обращает внимания на легкую боль, которые ему дарят следы разговора по душам с отцом, только Мишины ласковые, требовательные руки, только его горячие губы, его острый язык, который спускается все ниже, путается в волосках в паху…

- О, Господи! – тело выгибает дугой, Мишины пальцы сжимаются на бедрах, чтобы удержать.

Член Глеба утопает в плену его рта. Язык скользит по головке, ласкает уздечку, слизывает смазку, рука медленно гладит ствол. Руки мальчика вцепляются в плечи, пах ноет, в низу живота тугой узел, закручивающийся все сильнее, жар по всему телу и желание, страсть, возбуждение все больше, все острее, все требовательней с каждым движением головы любимого, с каждым скольжением его языка. Хочется все больше и больше, быть ближе, возместить ласку, отдать себя, вознести на вершину, показать, что только с ним, только так, еще больше, чтобы мир рухнул, а они остались. Мысли бессвязные, невнятные, голова пустая, там только одно желание, пронизывающее каждую извилину. Никаких сомнений, только принадлежать, отдаться, подарить себя ему, совсем, целиком и полностью. Ему принадлежит сердце, душа, пусть возьмет и тело.

- Глеб, солнышко мое, мой неугомонный чертенок, люблю тебя, - сбивчивый шепот щекочет ухо, опаляет ни сколько словами, сколько их смыслом.

- Люблю тебя, - шепчут губы в ответ, душа поет, наполняется смыслом, все проблемы и переживания меркнут, становятся незначительными и глупыми, все – ничто, по сравнению с чувствами, которые теперь не прячутся за рамки, не скрываются в тени, теперь они свободны, как и сами те, кто их испытывает.

Миша целует снова и снова, отвлекает, сбивает с мыслей, не дает понять, что его палец уже проскользнул внутрь, размазывает смазку, заводит еще больше. Второй палец добавляет остроты, смывает все ограничители, бесстыдно раскрывает тело, изгибает его. Оно требует большего. Слова мольбы уже готовы сорваться с языка, чтобы сказать, попросить, потребовать, но Миша знает, какой он нетерпеливый, торопливый, знает его тело, знает его желания, сам сгорает в них. Хочет. Обладать.

Стоны сливаются в развратную мелодию, ласкающую слух любовников, улетающую прочь из комнаты через приоткрытое окно. Миша заполняет тело любимого, чувствует его жар, наслаждается, парит, дарит наслаждение в ответ. Пьянеет от чувств, которые открыто, выражаются через жадные поцелуи, громкие стоны, руки, цепляющиеся за его плечи. Ноги оставляют следы, царапины украшают часть спины снизу, сверху. Губы, зубы заменяют друг друга в попытке доставить сладкую боль и не менее сладкое удовольствие. Они стремятся заклеймить, отметить, указать всем, кому принадлежит этот человек. Разум не властен, только голые животные инстинкты живут в этот момент. Реальная жизнь будет позже, потом, через долгие минуты. Сейчас только сказка, сладкая нереальность только для них, только с ними.

- Черт, Глеб, не дергайся! – Миша злиться, ему уже, какую минуту не удается смазать синяки, расцветающие на теле мальчика.

Тот постоянно дергается, извивается, хихикает и шипит от боли, но не может усидеть и секунды.

- Миш, мне щекотно, - с едва сдерживаемым смешком, - и больно, - расстроено и грустно.

- Солнце, потерпи немного, еще пара мазков и все.