Один из миллионов (СИ)

- Где он может быть? – страх сковал сердце. Зачем он это сделал? Пусть лучше все оставалось, как было. Тогда Глеб был бы дома, в тепле. Пусть мучился бы моральными терзаниями. А так он избитый, неизвестно где, один.

- Не знаю, друзей у него нет. Я был уверен, что он с тобой. Может, звонил?

Миша бросился к телефону, быстро просматривая пропущенные вызовы, но все звонки только от самого Саши, нет ни номера Глеба, ни других незнакомых номеров.

- Нет, ничего. Нужно его найти. Пошли, - Миша направился к двери.

- Миш, а если он придет? Давай ты останешься дома…

- Нет, не смогу сидеть на месте, - перебил его парень, - ты останься.

- Я сам не смогу, - произнес Саша, набирая чей-то номер телефона, - Дим, ты занят? – спросил он, когда блондин снял трубку.

- Уже соскучился?

- Нет, Дим, Глеб из дома ушел. Мне очень нужна твоя помощь, - Саша себя чувствовал последней свиньей, но сейчас в мыслях были только поиски Глеба.

- Конечно! Куда подъехать?

- К Мише, нужно, чтобы кто-то посидел дома, пока мы будем переворачивать город.

Дима приехал через двадцать минут. Взлохмаченный и взбаламученный, просто одетый, растерявший весь лоск. Ему было не до этого. Брат Саши и, впрямь, был куда важнее.

- Я прозвоню по участкам, праздно шатающийся подросток не мог не попасть в их поле зрения.

Саша с Мишей быстро выскочили из дома. Вернулись в район, где жили братья. Через час были проверены все близлежащие парки и тихие места, Саша зашел домой. Глеб не вернулся, зато выяснилось, что у парня с собой нет телефона, он остался дома.

- У вас есть какие-нибудь знаковые или романтичные места? – спросил Саша, направляясь быстрым шагом вперед, вдоль дороги.

- Нет, были бы, то повел бы тебя туда в первую очередь. Саш, может у него все же были друзья, к которым он мог бы пойти? - Миша отставал на полшага, но где-то отчетливо понимал, что они не смогут его найти.

Искать человека в Москве – это еще тяжелее, чем искать иголку в стоге сена. Нет ни единого шанса.

- Нет, - глухо, безнадежно.

- Твою мать, четыре утра. Где он?! – не вопрос, болезненный вопль.

- Саш, телефон звонит, - Миша остановился.

Саша схватил трубку, выслушал звонившего и облегченно улыбнулся. От этой улыбки у Миши упал камень с души, а скручивающий нутро страх немного отступил.

- Он в участке. Дима оказался прав. Поехали.

Они сели в Сашину машину и помчались в утреннюю, но еще темную даль. Полицейский участок встретил их мерным спокойствием, возней алкоголиков в обезьяннике и недовольным взглядом дежурного.

- Доброй ночи, - Саша наклонился к окошку, где за пуленепробиваемым стеклом прятался полный человек в форме, - У вас мой несовершеннолетний брат, как я могу его найти?

- Сто восьмой кабинет, - сухо.

- Спасибо, - бросил брюнет уже на ходу, схватил Мишу за руку и полетел по длинному коридору, застеленному грязным линолеумом.

Торопливый стук в дверь, каждый удар совпадает с биением сердца. Приглушенное «войдите». Саша распахивает дверь, и они входят в небольшой кабинет. Сердце останавливается, грудь сдавливает болью, невозможно сделать вдох. Миша не видит следователя, смотрит только на подростка. Голова низко опущена, руки сцеплены в замок.

- Чертенок, - одними губами, но он слышит, поднимает голову, впивается взглядом.

Синие глаза вспыхивают радостью. Но тело Миши все сотрясает от неконтролируемого приступа бешенства. Избит. Сильно. Собственным отцом. Губы синие, с запекшейся кровью, она размазана по лицу, глаз заплыл, превратившись в темно-фиолетовое пятно на половину лица, бровь рассечена и уже заклеена белой полоской пластыря, но кровоподтек так и застыл на бледной коже. Что творится с телом, лучше даже не думать. Рефлекторный шаг вперед и Глеб утыкается ему в грудь, всхлипывает.

- Они могут подождать за дверью? – спрашивает Саша, перебивая следователя.

- Да, - милостиво разрешает полицейский, и Миша уводит Глеба в коридор, не размыкая рук.

- Чертенок, - ласково, бережно усаживая на одно из кресел вдоль стены.

- Миш, прости меня за все. Я трус. Ты прав, - торопливые слова в отвороты куртки, не осмеливается поднять глаза.

- Ну, какой ты трус? – парень улыбается, ему легко, Глеб, наконец, у него в руках, такой родной, теплый, отогревающий душу, - Ты самый храбрый мальчик. Люблю тебя мой, малыш.

Пусть не торжественная обстановка, нет стола с накрытым ужином, нет свечей и торжественной бутылки шампанского, но сейчас самое подходящее время, чтобы он узнал.

- И я тебя люблю, не переставал ни на мгновение, - наконец, поднял голову и посмотрел в глаза.

Миша наклонился и поцеловал, осторожно, едва касаясь, чтобы не причинить боли разбитым губам.

- Поехали, голубки, - Саша с улыбкой на губах и вселенским облегчением на лице.