Один из нас

Игнат взял ручку. Он тяжело дышал, на выдохе из его рта вырывались какие-то повизгивания. Парень был в панике, понимая, что наступил конец всей его прежней жизни. И лихорадочно, как загнанный в угол зверь, искал выход из ситуации, выхода из которой просто не было.

— Слушайте, а… Ну, это, а можно мне как-нибудь, потом, скостить? Смягчить в смысле? Ну хоть как-нибудь, чтобы не по полной! Пожалуйста!

Сечин и Савченко переглянулись. С этого часто начиналась вербовка. Но в данном случае фишка была в том, что такой агент им был совершенно не нужен. Он идет по «мокрой» статье — такого не отмажешь.

— Потом посмотрим, — буркнул Савченко. — Пиши.

— Я знаю много! Разного! — отчаянно гнул свою линию парень. — Ой, слушайте, вспомнил! Говорят, вы отпустили этого, из «Вегаса», да? Сплетня ходит, что всех отпустили там, правильно?

— Шикардос! — зарычал Сечин. — Ты на мозоль давить собрался? Да я тебе сейчас палец сломаю, твою мать!

— Нет-нет, погодите! Я тут вспомнил фигню одну! Я в «Вегасе» выстрел слышал! И не я, многие слышали!

— Что? — Савченко внимательно уставился на парня. — Что ты сказал?

— Вы не знали? Если я скажу все, это мне поможет?

— Сделаем, что можем. Когда это было?

Игнат поморщился и заерзал, напрягая память.

— Кажется… Да, точняк. В воскресенье. Я тогда еще проигрался по-крупному, все бабки спустил…

— В воскресенье вечером?

— Что? А, ну да. Ага. Где-то часов в восемь, может чуть раньше.

Савченко и Сечин переглянулись. Савченко подсел к Игнату, забыв про усталость, чистосердечное признание, сигареты и что угодно еще.

— Так. Игнат, давай-ка сейчас поподробнее. Вспомни. Это важно. Расскажи, как все было, и будет сделка. Отвечаю. Понял? Давай, вспоминай все. Где был выстрел? Где именно? Кто стрелял?

— Я… я не знаю, где. Где-то внутри, в глубине. В подсобке, где-то там. Я не знаю, что там. За стойкой у них какие-то помещения.

— Кабинет Щеголькова, — вставил Сечин.

— Все всполошились децл. А потом хозяин клуба вышел. Говорит. Все нормально, случайно стрельнул в пол. Все поржали немного и дальше играть…

— Ты видел, туда входил кто-нибудь? Перед этим?

Игнат от возбуждения, почувствовав шанс, безостановочно ерзал на стуле, теребил пальцы и притоптывал ногой.

— Так. Дайте вспомнить. Я на автоматах был как раз. Пива себе взял перед этим… А, ну да. Туда незадолго до этого какие-то типы пришли. Черные.

— Черные?

— Трое. Один здоровяк, прям бугай. С крестом таким громадным на груди. Гора мышц. И еще два мажорика, в костюмах таких блестящих — пиджаки, брюки, белые рубашки, все дела. Все черные. Похожи на… не знаю, на кавказцев, может…

— Или цыгане?

Игнат удивленно посмотрел на Савченко и, помедлив, закивал.

— В натуре. Как я сам не допер. Цыгане, точняк. Они самые.

Савченко нахмурился и, сжав зубы, снова переглянулся с Сечином.

— Падла лощеная, — зло процедил он. — Он нас поимел.

***

— Работаем по-плохому или по-хорошему? — по пути на место спросил командир группы СОБРа. Держась за поручень трясущегося фургона, Савченко буркнул в ответ:

— Они подстрелили одного из нас. Сам как думаешь?

Далеко на востоке копошилась зарождающаяся заря, когда Савченко, двое местных оперов и группа спецназовцев вывалилась из машин во дворе новой элитной многоэтажки. — Вы блокируете окна! Ты здесь! — командовал руководитель спецгруппы. — Дверь!

Вскрыв магнитный замок домофона на подъездной двери ключом-вездеходом, бойцы и Савченко рванули наверх. В подъезде, как полагается, разделились — одни отправились вверх на лифте, остальные ринулись по лестнице.

Квартире Щеголькова располагалась на пятом этаже. Когда Савченко, тяжело пыхтя, как паровоз, оказался на лестничной площадке, трое бойцов в полной боевой выкладке — автоматы, бронежилеты и каски, кувалда и сумка со специнструментом для вскрытия двери — уже заняли позицию.

— Вскрываем! — бросил Савченко, снимая ствол с предохранителя.

Два замка были разрушены дрелью. Несколько мощных ударов кувалдой — и массивная металлическая дверь распахнулась, громко ударяясь о стену. Внутрь рванули бойцы, разбегаясь по комнатам по миллионы раз отрепетированному сценарию.

— Чисто!

— Чисто!

— Сюда!

— Капитан, — хмурый командир, когда Савченко шагнул в квартиру, кивнул ему на дверь гостиной. — Ты должен это видеть.

Савченко уже догадался, о чем речь, по голосу бойца в радиоэфире. Убирая пистолет, он вошел в гостиную.

На Щеголькове были лишь семейные трусы — очевидно, гости застали его глубокой ночью. И возможности одеться у него не было. Потому что ночные гости, схватив Щеголькова, усадили его на стул в центре гостиной. Примотали ноги к ножкам стула с помощью скотча, руки пропустили между стальной решеткой спинки стула и также накрепко склеили между собой скотчем.

А потом натянули на голову полиэтиленовый пакет и последний раз воспользовались клейкой лентой, плотно и крепко обмотав вокруг шеи и тем самым лишив его притока кислорода внутрь пакета.

Пакет плотно облегал Щеголькова, проваливался в его открытый рот, которым Щегольков перед смертью инстинктивно пытался вдохнуть.

Смерть была мучительной.