Один из нас лжет

– А я тебя знаю. – Она тычет пальцем в мою сторону. Потом хихикает громче и кладет ладонь мне на живот. – Ты был в передаче «Следствие ведет Мигель Пауэрс», правда? Один из тех четверых, которые вроде кого-то убили? – Она довольно пьяна и пошатывается, наклоняясь ближе. Похожа на многих девушек, бывающих у Познера на вечеринках: симпатяшка, которую тут же забываешь, стоит отвернуться.

– Боже мой, Мэллори! – говорит ее подруга. – Как это грубо.

– Это не я, – отвечаю я. – Я лишь похож на него.

– Врешь! – Мэллори снова пытается ткнуть в меня пальцем, но я отступаю, и она не достает. – Ну, я-то не думаю, что это ты. И Брайанна не думает, правда, Брай?

Подруга кивает.

– Мы думаем на ту, которая в очках. Такая упакованная стерва.

Моя рука, лежащая на бутылке, напрягается.

– Я же тебе сказал, это не я. Завязывай тему.

– Ж-ж-жаль, – протягивает Мэллори, склоняя голову и роняя блестки с глаз. – Не будь таким занудой. Спорим, я тебя развеселю? – Она сует руку в карман и вынимает мятый пакетик с маленькими квадратиками. – Пошли с нами наверх, побалдеем?

Я колеблюсь. Я сейчас готов сделать практически все, чтобы выбраться из собственной головы. Есть такой способ у семьи Маколи. И все уже думают, что я именно такой. Практически все.

– Не могу, – бросаю я, вытаскиваю свой одноразовый телефон и начинаю проталкиваться сквозь толпу.

Не успеваю я выйти, как он звонит. Взглянув на экран и увидев номер Бронвин – хотя звонить может только она, – я чувствую огромное облегчение. Как будто я замерзал и кто-то завернул меня в одеяло.

– Привет, – произносит Бронвин, когда я отвечаю на звонок. Голос у нее далекий, тихий. – Можем сейчас поговорить?

Бронвин

Вторник, 16 октября, 0.30

Перспектива тайно провести Нейта в дом заставляет меня нервничать. Мои родители и без того на меня злятся из-за того, что я не сказала им о посте в блоге Саймона – ни сейчас, ни тогда, когда пост появился. Однако из участка мы вышли без особых хлопот. Робин произнесла высокомерную сентенцию, которая решила дело: «Перестаньте отнимать у нас время вашими бессмысленными гипотезами, которые вы не можете доказать. А если бы и могли, юридических последствий они бы не имели».

Видимо, она была права, потому что я здесь. Хотя и под домашним арестом до тех пор, пока, по словам моей матери, не перестану «ставить под угрозу свое будущее, скрывая свои действия».

– Ты не могла хакнуть старый блог Саймона, пока им занималась? – хмуро говорю я Мейв перед тем, как она ложится.

Она искренне огорчена:

– Он его давным-давно убрал! Я не думала, что он еще существует. И понятия не имела, что ты написала тот комментарий, он же не появился. – Она качает головой, глядя на меня с какой-то подчеркнутой нежностью: – Ты всегда больше расстраивалась по этому поводу, чем я, Бронвин.

Может быть, она права. И пока я лежу в темноте своей комнаты, обсуждая сама с собой, должна ли позвонить Нейту, мне приходит в голову, что я много лет считала Мейв куда более хрупкой, чем она есть на самом деле.

Сейчас я внизу, в медиакомнате, и когда приходит сообщение от Нейта, в котором он говорит, что находится возле дома, я открываю дверь подвала и высовываю голову наружу.

– Сюда! – тихо зову я, и из-за ближайшего ко входу угла появляется тень. Я отступаю в глубь подвала, оставляя дверь открытой.

Он приехал в кожаной куртке поверх рваной мятой футболки, волосы у него прилипли ко лбу, выбившись из-под шлема. Я молча веду его в медиакомнату и закрываю за нами дверь. Родители спят на три этажа выше, но дополнительный бонус звуконепроницаемости в такой ситуации трудно переоценить.

– Итак. – Я сажусь в углу дивана, согнув колени и обхватив их руками, как барьер.

Нейт снимает куртку, бросает ее на пол и опускается на другой конец дивана. Когда я вижу его глаза, взгляд у него такой несчастный, что я почти перестаю сердиться.

– Чем все закончилось в полиции? – спрашивает он.

– Все нормально. Но я не об этом хотела поговорить.

Он опускает глаза.

– Знаю.

Между нами повисает молчание, и мне хочется заполнить его десятком вопросов, но я не произношу ни слова.

– Ты только не думай, что я сволочь, – начинает он наконец, уставясь в пол. – И врун.

– Почему ты мне не сказал?

Нейт медленно выдыхает и качает головой.

– Я хотел. Я думал об этом. Но не знал, как начать. Дело в том… в общем, соврать было легче, чем сказать правду. Тем более что я в это частично верил. Не думал, что она вообще когда-нибудь вернется. И когда скажешь что-то подобное, как потом вернуть это обратно? Становишься психом. – Он снова поднимает глаза и смотрит на меня неожиданно пристально. – Но я не псих. Больше ни о чем я тебе не врал. Я больше не торгую наркотой и не трогал Саймона. Пойму тебя, если ты мне не поверишь, но, клянусь, это правда.

И снова наступает долгое молчание, пока я пытаюсь собраться с мыслями. Наверное, мне стоило бы злиться сильнее. Потребовать доказательств его надежности, хотя я понятия не имею, какими они могли бы быть. Задать еще кучу острых вопросов, чтобы вскрыть остальную ложь?