Один из первых

— Стойте! — раздался крик. — Это не строевой марш. — Майор поднялся на террасу, отстегнул саблю, передал ее старшему лейтенанту Гёту и заорал:

— Подержите саблю, господин старший лейтенант! — Взяв у одного из слушателей карабин, он начал кривляться перед нами: — Эй вы, как вас там? Видели, как надо маршировать? Строевым — марш!

И так несколько раз подряд. Майор возвращал нас, и слушатели, вчерашние офицеры, месили ногами снег.

— Не слышу четкого шага! — кричал он. — Опускайте ваши бисквитные ноги, как я вам только что показал!

Уже темнело, когда нас построили, чтобы зачитать приказ.

Лейтенант Шолтес, виды видавший гусар, шепнул: «Хлопайте рукой по патронной сумке». Его предложение передается по колонне. Все мы начинаем хлопать по патронным сумкам, отбивая такт шага и создавая впечатление, что звук этот — от наших шагов. Наконец раздается «Стой!».

— Я вижу, вы интеллигентные люди! Быстро поняли, что такое шагать строевым. Что ж, я люблю интеллигентных людей. Я собирался нанести визит полковнику, когда увидел, как вы пыжитесь. Не пожалев свой парадный костюм, я спустился, чтобы научить вас маршировать. Теперь я могу спокойно идти к себе, переодеться и отправиться с визитом.

Проходя мимо Хертеленди и старшего лейтенанта Гёта, я услышал их разговор.

— Какой-то сумасшедший! — сказал Гёт. — Он меня считает своим ординарцем, а ведь я как-никак старший лейтенант! Счастье, что мне недолго осталось здесь быть.

— И у меня прошел срок, надеюсь уйти отсюда.

1 мая 1929 года я возвращался в саперный батальон. Я впервые не в казарме, не с винтовкой. Боятся наши господа этого дня и в любую минуту могут бросить нас на разгон рабочей демонстрации. До сих пор меня от этого спасал счастливый случай.

В казарме саперов подполковник Дешеи расспрашивал меня о днях, проведенных в городе Печ, кто руководит курсами, кто преподаватели. Потом сообщил, что я должен запланировать переправу через реку. 1 июня я выехал в тахинский лагерь. Тахи стало красивее с того времени, как я его видел: все в цветах. Медленно несет свои волны Дунай. Наклоняясь над чертежным столом, пытаюсь представить картину будущей переправы. Передо мной чертеж моста. На рассвете мы с подполковником Дешеи провели рекогносцировку местности. Теперь я прибором измеряю необходимую длину моста. Высчитываю, сколько потребуется строительного материала, рабочей силы, солдат. К сожалению, в казарме нет достаточного количества материала, надо достать хотя бы бревна для опоры моста. Подполковник кривится: ему не хочется привозить материал из Пешта. По его мнению, мост слишком длинный. Мы повторяем измерения, и получается еще длиннее.

Ждем наведения моста. Если все пройдет благополучно, поверю в свои силы. Утром в понедельник строимся для переправы. Все от мала до велика толкутся на берегу Дуная. Из Ваци прибыл батальон самокатчиков. Он будет переправляться через мост.

Уровень воды в Дунае заметно поднялся, поэтому я смотрю на реку враждебно — не подведет ли она нас?

Раздалась команда начинать. Саперы бегом бросились к сходам. Понтоны и лодки уже на воде. Быстро растет мост. Материала не хватило. Последние метры пришлось «достраивать» из столов, заборов.

Инспектор, который проверяет работу, стоит в нескольких шагах от меня. Обращаюсь к нему:

— Разрешите доложить, мост готов. Рота батальона самокатчиков двумя колоннами может начать переправу. Легковых и грузовых автомашин мост не выдержит.

— Плохо, что ограничиваете переправу. Почему не привезли больше материала? — поворачиваясь к подполковнику Дешеи, спрашивает инспектор.

Давая оценку, инспектор сказал, что наведение моста было хорошим, обеспечение материалом — неудовлетворительным.

Передо мной была поставлена еще одна тяжелая задача — переправа через Большой Дунай. В учениях примут участие три батальона.

До начала наведения этого моста провели несколько пробных. Строительных материалов снова не хватало.

И вот время больших маневров настало. Мы готовили мост для «отступающей» армии, все шло как по маслу. Для охраны моста выделили батальон самокатчиков. Велосипедисты свалили свои велосипеды в общую кучу. «Наступают» конники, пробиваются через линию огня и тут врезаются в велосипеды. Паника, неразбериха. Велосипеды разбиты, несколько конников ранены, сломаны ноги у нескольких лошадей. Учение пришлось прекратить.

Осень я встретил уже в Эгере. Нас разместили в минарете. Это неприятно. Кто знает почему, но солдат плохо переносит запах монастыря.

У нас новые преподаватели, потому что из Печа никто не захотел ехать. Капитан Хади оказался очень посредственным специалистом по топографии. Учебный материал, как видно, был не для него, и постепенно мы убедились, что лучше разбираемся в топографии, чем он. К тому же он вечно теряет свой учебник, а без учебника его лекции еще более сомнительны. Подозреваю, что кто-то из слушателей иногда выкрадывает его учебники.