Один коп, одна рука, один сын

Когда до Юсефа и Грейс дошли новости о предстоящем разводе и его причинах, Юсеф, в отличие от Грейс, ничуть не расстроился. Мать дала Фрэнси понять, что умение прощать — это добродетель. Фрэнси же не могла отделаться от мыслей о том, изменял ли ее отец ее матери. Женщины его обожали, он охотно флиртовал, угощал коктейлями и был не прочь потанцевать.

Но Грейс он всегда боготворил, поэтому из всего этого совершенно не следует, что он ходил налево.

Кристина, узнав о поступке Пера от Грейс, даже не позвонила. Хороша сестричка. Но Фрэнси это совершенно не удивило. Честно говоря, она хорошо понимала, что вряд ли бы стала утешать Кристину в такой ситуации.

Так, теперь девчушка будет петь соло. Милое создание. Правда, пение скорее напоминает звуки расстроенного кларнета. Но можно и потерпеть, если ты в числе гордых родителей, и сделать вид, что тебе очень нравится.

Фрэнси окинула взглядом остальных родителей, собравшихся в церкви. Сплошь типичные свенссоны. Скоро они послушно уйдут в отпуск в заранее оговоренное время, залезут сами и засунут детей в умеренно дорогие тачки и поедут куда-нибудь на дачу, где сначала до смерти устанут, спеша отремонтировать все, что необходимо. Потом будут жариться на солнце, поскольку как раз к началу отпуска забудут все, что им рассказывали о раке кожи.

Будут есть слишком много мороженого и хот-догов, а потом примутся истерически бегать трусцой под какой-нибудь высоковольткой, натрут мозоли на ногах, доведут себя до боли в коленях и прочих суставах, что приведет к вынужденной малоподвижности и, следовательно, к увеличению веса. Будут ругаться с родней и пережевывать всякую ерунду, случившуюся много лет назад. Напьются и будут вести себя по-идиотски на Мидсоммар[10] и в праздник первых раков в августе. Будут плескаться в каком-нибудь прохладном озерце, а потом валяться на покрывале и говорить, что сегодня жарко. Каждый вечер им будет скучно сидеть в домике без Интернета и телевизора, но они будут гордиться своим спартанским бытом. А потом поедут в город на неделю раньше запланированного срока. А когда снова начнутся работа и школа, со вздохом облегчения констатируют, что пережили еще один год.

Фрэнси не очень-то жаловала всех этих свенссонов, населяющих страну. Как, собственно, и мухаммедов и прочих, которые все чаще стали претендовать на то, что они, как минимум, такие же шведы, как и свенссоны. Она предпочитала таких отвязных и слегка сумасшедших типов, как Крошка Мари, Лиза, Бенни и даже Зак, несмотря на то что он — ее враг. Хоть они и делали этот мир менее безопасным, зато не делали его более скучным.

Наконец-то неумолимо фальшивившее, похожее на лесную фею существо закончило свое выступление. Фрэнси вежливо поаплодировала, но устало вздохнула, когда появилось следующее юное дарование — пианист, намеревавшийся сыграть что-то из сочинений Вильхельма Петерсона-Бергера. И тогда Фрэнси вспомнила собственные уроки фортепьяно, которые давала ей ведьма Гретхен, приехавшая когда-то из Польши и вселявшая ужас во всех своих учеников, за исключением Фрэнси, которая знала, что, если захочет, сможет ее выкинуть (в буквальном смысле) в окно, однако в остальном очень ее уважала за строгость и требовательность. Гретхен стала учительницей не потому, что хотела выпрямлять сутулые спины и учить самых немузыкальных детей тренькать по клавишам песенку про «Старика Ноя». Нет, она стала учить детей, потому что видела своей задачей найти в стоге посредственностей хотя бы одну золотую иглу, которую можно превратить в виртуоза. Долгое время Гретхен надеялась, что этим вундеркиндом была Фрэнси, но ее ждало разочарование, сильное разочарование, потому, что способности Фрэнси перестали развиваться после двенадцати лет, и еще потому, что Фрэнси так и не призналась в том, что мечта ее жизни — стать концертирующей пианисткой. Гретхен просила и умоляла множество раз, чтобы та наконец-то призналась в любви к музыке, но Фрэнси, уже нацелившаяся на другую карьеру, так и не смогла солгать. Это было бы так неуважительно и жестоко, поэтому она просто вышла из программы подготовки виртуозов и предоставила Гретхен полную свободу в поиске новых талантов. Это был печальный день для обеих, Фрэнси до сих пор помнила слезы Гретхен, ее неуклюжие объятия и слова, которые она прошептала ей на ухо: «Что бы ты ни делала, моя девочка, желаю тебе удачи во всем».

Фрэнси быстро прикинула, что Гретхен, наверное, уже к шестидесяти, и задумалась: преподает ли та по-прежнему в ее старой школе и сбивается ли с ног в поисках ребенка с волшебными пальцами?