Один момент, одно утро

Теперь она улыбается и то подплывает к нему, то отплывает, как будто дразня. От неба над головой захватывает дыхание, там клочки облаков плывут, как сахарная вата, розовато-лиловые и сахарно-розовые над изящными белыми домами в стиле ар-деко прямо на западе. Карен не может вспомнить, когда была так счастлива.

Потом она снова в его объятиях, Саймон держит ее против волн, и, да, м-м-м, они целуются, и соленая вода смешивается со слюной. Анна обхватывает Саймона за шею, он держит ее за талию, и теперь ей наплевать, что здесь общественное место: никого рядом нет, и все равно никто не увидит, что происходит под поверхностью воды. Поэтому она снова обхватывает ногами его бедра и вжимается в него, нежно вращая бедрами, чтобы ритмично тереться об него, соблазняя.

Это для него слишком – или недостаточно, – и он вынимает из трусов свой член, стягивает ее самодельное бикини и – ОХ! Он в ней, она не может поверить, какая отвага, какое наслаждение – они действительно делают это – занимаются сексом в море!

Непрерывный поцелуй, пока он двигается туда-сюда; до этого у нее была пара любовников, но, истинный бог, ни с кем ей не было так хорошо, ни с кем она так совершенно не сливалась, как с Саймоном. Это, конечно, лучшее ощущение в этом мире, прямо сейчас, и она не может вообразить ничего лучше.

То, что вдали по прогулочной дорожке ходят люди, лишь добавляет возбуждения – это непередаваемое ощущение! По всевозможным причинам они не должны заниматься тем, чем занимаются, но, черт возьми, должны, да, да, должны, непременно, непременно должны…

Потом, на гальке, Саймон с шумом откупоривает розовую шипучку, и они пьют вино прямо из бутылки.

Он смотрит, как Карен жадно глотает, и она знает, что это выглядит сексуально, и ей все равно. Ее даже возбуждает это, хотя в действительности уже невозможно возбудиться больше.

– Подожди, – вдруг говорит Саймон, – я схожу в машину. – и прежде чем она успевает спросить зачем, он уже встал и быстро, почти бегом, устремился к машине.

Вскоре он возвращается, запыхавшись.

– Я взял это с собой, чтобы заснять нашу программу. – В его руке фотоаппарат.

– О, не надо, пожалуйста, не надо, – протестует Карен, загораживаясь рукой.

Но он не обращает внимания и делает несколько снимков.

– Теперь моя очередь, – говорит она. – Иди сюда. – Она дергает его к себе. – Я хочу сняться вместе.

– Как ты это сделаешь? Тут нет таймера.

– А вот так, – возражает она и вытягивает фотоаппарат на руке как можно дальше, потом кладет голову Саймону на плечо, улыбается и – ЩЕЛК! Момент схвачен.

* * *

Теперь она смотрит на нее, на эту фотографию.

У него мокрые волосы, они вьются на лбу, ни намека на седину, а ее волосы прядями падают на плечи, невероятно молодая кожа блестит в последних лучах дня. Она ближе к объективу, подбородок поднят, глаза скошены, ее улыбка – это улыбка женщины, только что занимавшейся любовью. Он доволен, как кот, наевшийся сметаны.

Даже теперь, через двадцать лет, она ощущает соленый вкус морской воды.

Она где-то читала, что воспоминания подобны струйкам воды на камне. Чем чаще вспоминаешь, тем глубже они запечатлеваются в памяти, поэтому самые сильные остаются крепче всего, навсегда.

Тот день врезался в ее память, как железная дорога в скалу, и какое-то время казалось, что она не может думать ни о чем больше. Как будто какие-то химические компоненты в ее мозгу решили вымести все ее мысли и перенести в другое место, где волны шевелят гальку, ветер носит чаек, а в небе тает инверсионный след самолета.

Ладно, хватит.

Сосредоточься, Карен, сосредоточься.

Чем она занята?

Ах да, высматривает Анну. Карен живет на холме, ей видна вся улица от залива. Анна должна зайти с какой-то женщиной, с которой познакомилась в поезде, ее зовут Лу, но опаздывает, что для нее нехарактерно.

Торопливо, злясь на себя, что позволила себе такую ностальгию, Карен прячет фотографию обратно в туалетный столик и торопливо вытирает слезы.

* * *

Это произошло снова, и опять в поезде. Неожиданные потоки слез.

Только что Анна была в порядке, читала вечернюю газету. На работе она держала себя в руках, потом поговорила с Биллом, своим коллегой, они ехали вместе до Хейвардс-Хита, где он пересел на Уортинг, – она даже умудрилась без слез немного рассказать ему про Саймона. Проехала Уивелсфилд и Берджесс-Хилл, сосредоточившись на кроссворде. Но потом, у Престон Парка, плотина рухнула. И она не знает, когда внезапный поток слез остановится, куда он течет и какие разрушения и обломки оставит за собой. И к тому же через пятнадцать минут ей нужно быть у Карен. Она не хочет, чтобы Карен увидела ее в таком виде. Она даже договорилась заранее встретиться с Лу, чтобы они смогли провести какое-то время вместе до прихода к Карен. Она должна быть при Карен сильной.