Один на дороге

Или не всегда? По пути в гостиницу я пытался решить этот вопрос, но так и не пришел к определенному выводу. Понял я лишь одно: мне совершенно не хотелось возвращаться сейчас в мой пустой номер, ложиться в постель ... Я боялся, что не усну, бывает со мной так - ни с того ни с сего привяжется бессонница, а справляться с ней я не умею, снотворного же с собой не вожу. Надо было довести себя до такой степени усталости, когда глаза сами начнут закрываться. Вообще-то день нынче выдался не из легких, но, значит, были у меня еще какие-то резервы сил, взялись неизвестно откуда, и вот сейчас надо было их израсходовать, как самолету - освободиться от бомб перед заходом на посадку. Ладно, - подумал я, и вместо номера направился в ресторан.

III

В ресторане свободных столиков не было, но отдельные места еще попадались. Медленно идя по залу, я присматривал местечко поуютнее, и тут увидел человека, которого уже встречал, и тоже в ресторане, только не в Риге, а в том городе; он был там с молодой женщиной, с которой я танцевал. На этот раз он был один, рядом - пустое место, чем мы не компания друг другу?

Я спросил разрешения и получил его. Пока разбирался с меню, он смотрел на меня и, наверное, тоже вспомнил. Во всяком случае, отсутствующее выражение глаз сменилось осмысленным, а когда я посмотрел на него, он слегка улыбнулся и в едва заметном кивке наклонил голову. Я тоже хотел улыбнуться, но получилось, кажется, не очень ладно: мне, чтобы улыбаться, нужно соответствующее настроение, а до него сейчас было далеко.

- Здравствуйте, - сказал я, чтобы поправить впечатление. - Здесь вы одни? Надеюсь, у вас все хорошо?

Не знаю, зачем я сказал это. Наверное просто потому, что я сам был один, и чувствовал себя от этого нехорошо, и таким способом решил выразить ему сочувствие, потому что, наверное, и ему в одиночестве было не по себе; должно было быть, по моим соображениям. Он кивнул.

- Да, - сказал он без всякого видимого неудовольствия, не задетый, кажется, моим вторжением в его дела. - Просто желания людей, даже близких, не всегда совпадают. А бороться с желаниями нужно лишь при крайней необходимости.

- Вы очень спокойны, - против воли в моих словах прозвучал упрек.

- Я верю, - сказал он. - Даже не доверяю, а именно верю. Я редко позволяю себе подозревать кого-то в неискренности. А близких людей - тем более.

- И все же, - мне почему-то хотелось задеть его побольнее, пробиться сквозь невозмутимость, спокойствие его почему-то казалось мне чуть ли не оскорбительным, - и все же, она сейчас, я думаю, не одна.

- Да, - подтвердил он без особого волнения.

- А вы одни.

- Я не против, - сказал он задумчиво. - Почему я должен возражать?

- Да потому хотя бы, что одному быть скучно.

Мне не надо было объяснять, что такое одиночество, я привык к нему и нередко находил в нем успокоение, убежище от излишних волнений. Но сейчас мне казалось, что быть одному - зло. Что это плохо. Унизительно.

- Нет... Скучно мне не бывает. Я могу тосковать, но скучать давно отвык. А кроме того... одиночество становится для нас наиболее естественным состоянием.

- Для кого - нас? - спросил я, решив, что он имеет в виду людей нашего возраста.

- Для цивилизации. Нашей цивилизации, западной.

- Простите, - сказал я, - это мне не совсем понятно. Нашей цивилизации - или западной? Тут он улыбнулся.

- Наша и есть западная. Не пугайтесь слов. Я сейчас говорю не о политическом устройстве. Но ведь независимо от формы собственности на средства производства и от способа распределения благ, цивилизация остается одной и той же. И там, и здесь она основана на развитии техники, на машинном производстве; и они, и мы качаем ту же нефть и используем ее одними и теми же способами, добываем те же руды, выплавляем те же металлы и делаем из них примерно одно и то же - что-то хуже, что-то лучше, но это уже детали, И как оборотная сторона - и там, и здесь люди пьют водку или какой-то ее эквивалент, и проводят свободное время у телевизоров.

- Ну, вот мы с вами не пьем, - сказал я, усмехнувшись, - и не смотрим телевизор. Мы беседуем.

- И сколько раз в неделю это у вас получается? - спросил он. - Если хоть раз в две недели - можете считать себя почти счастливым человеком. Мне, например, это не удается, потому что не назовешь ведь беседой разговоры по поводу опять-таки какой-то телевизионной программы.

- Зависит от того, что показывают, - не согласился я. - Что - у нас, и что - там.

- Вы считаете это главным? Я - нет. Различия в политическом устройстве носят ведь, как мы с вами убеждены, временный характер. Но пытались ли вы когда-нибудь в мыслях перейти этот рубеж и пойти дальше?