Один против судьбы. Повесть о жизни Людвига ван Бетховена

Уже почти два месяца прошло с тех пор, как он вернулся из Вены. Но разве не бывает в жизни человека времени, такого тяжелого, что из рук падает даже такое легкое орудие, как перо?

Он глубоко вздохнул. Наконец письмо закончено. Снова перечитывал его, но теперь уже только потому, что был весьма не уверен в правописании. Перечитывал, чтобы не оставить где-нибудь ошибку в орфографии или в пунктуации.

Бонн, 17 сентября 1787 г.

Благородный и особенно дорогой мне друг!

Должен сказать Вам, что с той минуты, как я покинул Аугсбург, меня совершенно покинуло счастье, а вместе с ним и здоровье. Чем больше я приближался к родному городу, тем чаще доставал письма отца, в которых он звал меня ехать как можно скорее, так как здоровье мамы непрерывно ухудшалось.

Я спешил изо всех сил, так болела у меня душа. Желание скорее увидеть маму давало мне силы преодолевать самые большие препятствия.

Я застал мою мать еще в живых, но в самом тяжком состоянии; она болела чахоткой и, наконец, умерла около семи недель тому назад после многих перенесенных болей и страданий. Она была мне такой доброй, милой матерью, моей лучшей подругой.

О! Кто был счастливее меня, пока я мог еще произносить сладостное имя — мать и оно было услышано! Кому я могу сказать его теперь?

С того времени, как я вернулся в Бонн, я не знал и часа покоя. До сего времени меня донимают боли в груди, и я боюсь, как бы у меня не оказалось чахотки. Ко всему этому меня мучает тоска (не меньше, чем болезнь).

Теперь Вы знаете мое положение и, надеюсь, великодушно извините мое долгое молчание.

Ваша бесконечная доброта и дружеские чувства, которые Вы проявили в отношении меня, одолжив мне в Аугсбурге три дуката, может быть, дают мне право просить Вас позволить еще некоторое время не возвращать денег? Поездка обошлась мне очень дорого.

Простите, что я отнимаю у Вас время своим рассказом, но я должен был сказать Вам все это.

Прошу Вас сохранить свое дружеское расположение ко мне, которое мне бесконечно дорого, и я ничего не желаю так горячо, как быть достойным его.

Остаюсь глубоко уважающим Вас

слугой и другом

Людвиг ван Бетховен,

придворный органист.

Людвиг пробежал написанные строки и в первую очередь фразу об одолженных деньгах. Она прямо жгла его!

Когда в июле Людвиг спешно уезжал из Вены, он знал, что кошелек его тощ, и все же надеялся, что как-нибудь доедет. Но письма, ожидавшие его на почтовых станциях, заставляли юношу понуждать почтальонов ехать как можно быстрее, а иногда и нанимать карету для езды ночью. А все это стоило немало денег. И когда он добрался до Аугсбурга, кошелек его был совсем пуст.

К его счастью, в Линце у него появился новый попутчик — доктор Шаден. Хороший знаток музыки, он с интересом слушал рассказы Людвига о музыкальной жизни Бонна и Вены. Когда же узнал, что Людвиг был не только гостем прославленного Моцарта, но и учеником, его любопытство возросло. Почтовая карета медленно катилась по баварским холмам, оставляя путешествующим времени более чем достаточно для того, чтобы сдружиться. Доказательством были дукаты, предложенные доктором Шаденом молодому попутчику, который не имел представления, как будет добираться дальше.

Но денежные затруднения не были единственной неприятностью, свалившейся на голову Людвига после смерти матери. Всевозможные беды так и сыпались на него со всех сторон.