Один против всех

Вдруг он услышал за собой чьи-то торопливые шаги, стук высоких каблуков. Обернувшись, остановился. Его догоняла красивая блондинка в дорогой шубе из норки.

— О боже! Какие у тебя длинные шаги! — сказала она, запыхавшись.

— И все же ты меня догнала! — возразил он. — Что тебе от меня нужно?

— Странный вопрос! Хочу поговорить с тобой, — сказала она. — Я Дебби Уорд, если это тебя интересует — подруга Макса Стоуна. Но сейчас он забыл меня, как некоторые мужчины забывают где-нибудь свое пальто или шляпу.

— Я знаю, кто ты.

— Тебе не нужно представляться. Бармен мне все рассказал о тебе, Бэньйон, ты полицейский, да? — Она взяла его под руку. — Может быть, ты предпочитаешь идти один? Кстати, куда ты идешь?

— Домой.

— А где твой дом?

— В гостиничном номере.

— А я думала, что ты меня угостишь, — сказала она с сожалением.

Он остановился и с раздражением повторил:

— Я еще раз спрашиваю, что тебе нужно от меня?

Она подняла лицо:

— Сама не знаю. — Немного помолчав, смущенно процедила сквозь зубы:

— Ты мне просто нравишься, вот и все.

Они шли молча, пока Бэньйон не произнес:

— Если хочешь, можем выпить в моем номере, Дэбби.

— Ты человек быстрых решений, мне это по душе.

— Да?..

Она снова улыбнулась ему.

Бэньйон приготовил два виски с содовой и протянул Дебби стакан. Она села на постель, подложила под спину подушку и закинула ногу за ногу. Дэв Бэньйон сидел на неудобном гостиничном стуле, уставившись в свой стакан.

— Тебе нравится быть девушкой Макса Стоуна? — спросил он.

— Конечно, а что ты имеешь против него?

— Видишь ли, мне-то он совсем не нравится.

Она рассмеялась:

— Ну и глупо! Здесь в городе ничего нельзя сделать, если не быть знакомым с Максом Стоуном.

— А ты уверена, что я хочу через него чего-то добиться, Дэбби? Быть может, я ничего такого не желаю. Ты не знаешь Ларри Смита? — неожиданно спросил он.

— Конечно, знаю. Ведь он сегодня вечером был у Макса. Он и Майк Лагана. — Она отпила маленький глоток. — У них, кажется, какие-то неприятности… Майк приходит только тогда, когда все трещит по швам.

— Хорошо, а ты не знаешь, что произошло?

— Ни малейшего представления, — она пожала плечами. — Ты хочешь у меня что-либо узнать? — и не дождавшись его ответа, продолжала. — Тебе бы я могла все рассказать, но я ничего не знаю. Да и не хочу ничего знать. И потом, они всегда выставляют меня за дверь, если им нужно переговорить о чем-то важном.

— Зачем ты пошла со мной, Дэбби?

Она с удивлением посмотрела на него, рассмеялась и, подняв плечики, игриво ответила:

— Может, для того, чтобы позлить Макса. Не хватало только, чтобы меня оставляли в первом попавшемся баре одну, точно старые перчатки!

— Ты что, хочешь преподать ему урок, да?

К его удивлению, она покраснела.

— Нет, не только. Я, кажется, уже призналась тебе, что ты мне нравишься. Знаешь, меня поразил взгляд, которым ты смотрел на него. В тебе есть задор! Я тоже хотела бы быть такой! И попробую это сделать. Не знаю, получится ли. А с Максом можно ладить. Ко мне он относится хорошо. Плохое обычно забывается, остается только хорошее! Так жить можно…

— И даже приятно жить, да, Дэбби?

— Нет, ты меня не понял. Меня моя теперешняя жизнь вполне устраивает. Я покупаю себе, что мне нравится, мы ездим вместе, посещаем ночные клубы, развлекаемся — что мне еще нужно?

— Ничего, если тебе нравится мужчина, предоставляющий тебе все это.

— О, он очень хорош!

— И тебе все равно, где и как он зарабатывает свои деньги? — продолжал Бэньйон.

— Ох, прекрати! — сказала Дебби и рассмеялась. Она подтянула ноги и положила руки на колени. — Макс игрок — разве это преступление? Я знаю людей, которые куда хуже, и все же ходят по воскресеньям в церковь. Почему меня должны мучать угрызения совести, если кто-то проигрывает за игорным столом? Главное, что у него есть деньги и он не скупится! Заполучить деньги вовсе не легко. До знакомства с Максом у меня ничего не было.

Бэньйон пожал плечами.

— Хорошо… - она вздохнула. — Мне кажется, ты так же холоден, как пара наручников! Ты никогда не говорил девушкам приятных вещей? Ну знаешь, обычное: волосы как шелк, глаза, в которых можно утонуть, кожа мягкая, как бархат. Девушки любят это слышать, Бэньйон!

Дэв уставился в свой стакан.

— Да, я помню. Я тоже говорил их однажды. — После долгого молчания спросил: — Заказать тебе такси, Дэбби?

— М-да, твой намек довольно груб, — она встала и поправила платье. На ее губах блуждала смущенная улыбка. — Так со мной еще не говорил ни один мужчина. Разве я сделала что-нибудь не по-твоему, мой мальчик. Я тебя обидела?

— Нет.

— Хорошо, быть может, это вопреки обычаям дома?

— Здесь нет никаких правил, — он взял ее за руку и пошел с ней к двери.

— Что с тобой? Боишься быть наедине с девушкой Макса Стоуна?

Бэньйон ничего не ответил.

В этом большом, твердом мужчине было что-то такое, что потрясло ее, прикосновение его крепкой руки заставило ее вздрогнуть:

— Мне действительно надо уйти? — сказала она тихо и повернулась к нему. Она стояла совсем рядом, настолько близко, что ее небольшие твердые груди почти касались его.