Один процент надежды

– Да, – протянула я , не зная как на это реагировать,

Это была вторая наша с Женькой квартира, которую мы снимали и везде, буквально через два дня, он уже был для местных мужчин – своим парнем, для бабушек – Женечкой, а для малышей – дядей Женей, который классно играет с ними в футбол. Меня же очень долго все называли или на вы, или женой дяди Жени. Когда он успевал, я не знаю. Мы вместе уходили на работу и вместе возвращались вечером. Вместе ходили в магазин, убирали квартиру, готовили еду как тысячи образцовых семей во всем мире. Как ему это удавалось? И пока я решала эту, видимо, в данный момент необходимую для себя дилемму, Ольга Савельевна пояснила:

– Он так переживал, что его срочно отправили в командировку, Вы же на базе отдыха вместе были. А ему уехать пришлось, расстраивать вас не хотел, Леночка. Приехал поздно, Шекспир уже спал.

При этих словах Рубен поперхнулся и вопросительно посмотрел на меня.

Мне стало смешно, но я постаралась сохранить невозмутимое выражение на лице

– Шекспир – это кот. Всё нормально, не волнуйся, – успокоила я старого друга.

– А у меня свет, – продолжала Ольга Савельевна, – вот он и постучал. У меня ведь то бессонница, то Байрон.

–Кот… – утвердительно произнес Рубен.

– Почему кот? – удивилась Ольга Савельевна

– Рубен, – злорадно протянула я, наслаждаясь моментом, – Байрон – это английский поэт, начала 19 века, стыдно не знать…

– 7 -

И закатив глаза, нараспев, как настоящий любитель поэзии, торжественно произнесла:

– Не вспоминай тех чудных дней

Что вечно сердцу будут милы, -

Тех дней, когда любили мы…

Тут голос мой дрогнул:

– Они живут в душе моей.

И будут жить, пока есть силы –

– До вечной – до могильной тьмы, -оптимистично закончила отрывок моя соседка.

Я злорадно наблюдала за растерянностью Рубена, словно он был виноват во всем моем вранье за всю мою жизнь.

А Ольга Савельевна продолжила: «Вот Женечка и постучал ко мне, хотя уже полночь часы пробили. Так торопился, и деньги, и ключи мне оставил, попросил о вас побеспокоиться».

«Вас же Рубен зовут? – повернулась она к моему, слегка ошалевшему, другу детства. – Поэтому, Леночка, вы меня извините, что ворвалась в вашу квартиру, я пойду уже.

И Ольга Савельевна, оставив связку ключей на столе, тихо вышла из комнаты.

– Доигралась? – Рубен посмотрел на меня и сжал кулаки, – доигралась.

– А ведь и правда может убить,– подумала я, – а я так и не попробую ни одного блинчика.

И как преступник перед казнью, решила хоть одно свое желание, но исполнить. Механически налила себе ещё кофе, положила на тарелку блины и начала есть.

– Это все, что ты хочешь мне сказать? – по-моему, Рубен ошалел от моей наглости.

Я включила телевизор, и стала переключать каналы, пока не нашла местные новости.

–Лен, ты что вытворяешь? – Рубен присел передо мной на колени, – надо же что-то делать.

– Знаешь, почему она тебе не удивилась? Она ведь все ещё вчера вечером поняла, что мы с Женькой расстались. Решила, наверное, что он нас с тобой застал. Хотела мне высказать всё, да воспитание не позволило, а может, жалеет меня бедную.

Я перешла на крик, не замечая этого.

– А не надо меня жалеть. Он уже отомстил мне как мог. Список песен – раз, бабы вешающиеся – два, блинчики утром почти в постель – три… дальше продолжать. Да, ещё квартира оплаченная и ключи для тебя оставленные. Как же благородный рыцарь. Да меня теперь весь этот дом ненавидит, понимаешь весь…

– Какая разница, что думают о тебе соседи, если ты его любишь, – Рубен развел руками, – какая тебе теперь разница?

– Есть разница, я не виновата ни в чем, ты сам знаешь, и я хочу, чтобы они все знали, что я не виновата. И чтобы Женька это знал. А тут ты! Везде ты: в машине, в ресторане, в полиции, в спальне, наконец.